— Но в любом случае, примите мои поздравления, Ваше Высочество.
— Благодарю. Надеюсь Дарклинг рад не меньше.
— Разве он не дал это понять при встрече?
— Да, но, кажется, сегодня он меня избегает.
— Неужели Вас так сильно беспокоит его одобрение?
Царевич оглянулся по сторонам. Несознательно скорее. От того, что что-то странно кольнуло где-то внутри от этих слов. Как от… правды.
Ведь Дарклинг действительно нравился ему. Куда больше собственного почившего отца.
Заклинатель теней представлял собой то, чем Николай хотел быть для Равки. Пусть даже он сам бы этого не признал. И не позволил бы никому это увидеть.
Даже Алине Старковой, которая случайно угадала слишком точно.
— Всего лишь питаю надежду, что он до конца сдержит наш уговор.
— В этом даже не сомневайтесь. Подобную клятву он не нарушит.
— Тогда могу ли я вновь дерзнуть и повторить свое приглашение на танец?
Второй бокал закончился так же внезапно как и первый.
— Только если готов снова услышать отказ.
Царевич гордо вскинул голову, явно не собираясь прекращать борьбу. Алине это польстило, но все же она лишь уважительно кивнула, уходя.
Праздник ее утомил. Разговоры, один за другим, какие-то фразы, кажущиеся нелепыми. Поздравления и громкие тосты, пока страна все еще воюет.
Ведь она должна чувствовать радость от долгожданного воссоединения Равки. Но, даже чувствуя силу усилителя, Алина едва может бороться с усталостью бесполезности.
Она хочет на войну, хочет сражаться за свой народ, как Александр и Мал, а после лежать в горячке, заживляя раны, как Александр и Мал.
Безумная идея на самом краю сознания больше не кажется такой безумной.
И мысли о форме Первой Армии и настоящем фронте прогонять все труднее.
Даже когда вокруг уже стены военной комнаты.
Алина, как тысячу раз до этого склоняется над широкой картой. Не сводит глаз с двух маленьких крестиков у самой границы Шухана. Ведь крестики — вражеские разведчики, пойманные пограничным патрулем.
Как мало времени у них осталось. Безумно мало.
— Еще несколько лет, и тебе не будет равных в мастерстве незаметно ускользать со светских раутов.
— Тебя мне не превзойти.
Руки Дарклинга уверенно ложатся на ее талию, когда он обнимает сзади, зарываясь лицом в седые волосы.
— Мне не нравится то, что у тебя внутри творится.
— Так позволь мне воевать.
— Никогда.
— Мне отвратительна моя беспомощность.
— Разве ты чувствовала себя беспомощной, когда помогала меня лечить? Меня, и других?
— Помогала лечить? Я ведь не целитель, и не алкем… Я не сделала ничего…
— Остановись. Эта дорога никуда не ведет. Иди со мной.
Александр мягко сжал ее руку, уводя прочь от карты и проклятых двух крестиков.
Он легко толкнул дверь и Алина впервые переступила порог его спальни, аскетичной настолько, что не знай она, что он действительно здесь живет, решила бы, что это место лишь для отвода глаз.
Но все же это был его дом. И Дарклинг остановился прямо напротив высокого узкого зеркала, предназначенного лишь для одного. И вовсе не для того, кто привык собой любоваться.
— Позволь мне.
Он легко расстегнул пуговицы ее расшитого золотом кафтана, и мягко стянул с плеч. Та же участь постигла и его собственный кафтан.
Они стояли у зеркала в одних только рубашках. Стандартных, форменных, без единого знака отличия. Как у всех гришей Малого дворца.
— Метафора превосходная, Александр, но ведь это ничего не меняет.
— Морозов как-то сказал «разве все мы, не суть одно?».
— Нет.
— Да. Мы все единое целое. Станешь ли ты бранить свое сердце, за то, что оно не дышит, как легкие?
— Но…
— Для чего нужна моя сила?
— Что?
— Зачем нужен заклинатель теней?
Алина молчала, пытаясь найти ответ на вопрос, который никогда себе не задавала.
— Моя сила, мой дар, он не кажется тебе бесполезным?
— Конечно нет!
— А мне да. Вся моя сила — лишь оружие, и настань в Равке вечный мир, она была бы не нужна. Как и твоя, если бы людям не нужна была святая, несущая свет. Помнишь, когда мы только встретились, я называл нас слугами?
— Желанными.
— Да, желанными. Но служим мы вовсе не царям, а людям. Простым, которые стекаются в столицу только чтобы поклонится Санкта Алине, заклинательнице солнца. Мы их символы, не более. Мы пришли в этот мир не чтобы строить или исцелять, а чтобы в нас верили. — Его взгляд вдруг стал грустным, но наполненным великой мудростью. — В прекрасную деву и жестокое чудовище.
Алина хотела возразить. И не смогла.
— Ведь мы такие только снаружи. Только для них. Правда?
Александр слабо улыбнулся.
— Тебе решать.
Он был так близко, так невыносимо близко… Она столько раз его целовала, и столько раз он целовал ее. Но в этот миг между ними было что-то другое. Куда более глубокое и настоящее.
И этот поцелуй вышел прекраснее сотни других. Длинный, страстный. С его руками под ее рубашкой. С ее губами на его шее.
Алина тяжело вздохнула, когда Дарклинг накрыл ее тело своим, горячей кожей опаляя ее тело.
Нагота впервые не казалась стыдной или неправильной. Нагота казалась столь же естественной, как каждое прикосновение его рук.
Тонкие пальцы на ключицах. На груди. На напряженном от волнения животе. Ниже…
Алина выгнула спину почти до боли, но ответом ей был лишь новый поцелуй и глубокое, но сбивчивое дыхание.
— Александр…
Впервые он так наслаждался своим именем.
— Скажи еще.
В ответ только рваный вздох и ее поцелуй, за который можно и весь мир дотла сжечь.
========== Часть 17 ==========
Алине фъерданцы не нравились. Грубые, суровые… Она смотрела на них и видела лишь дикарей, калечащих ее землю и жгущих на кострах таких, как она.
Алине фъерданцы не нравились.
И все же сегодня она сидела с ними за одним столом. За столом переговоров.
Послы долго рассматривали ее волосы, совершенно не стесняясь и не думая об учтивости или приличиях. Она же встречала их взгляды гордо поднятой головой и холодными, как сама Цибея, глазами.
Дарклинг мог бы ей гордится.
Но он думал вовсе не об Алине сейчас. Торжество расползалось по его телу, гулко отдаваясь в каждом шраме, что подарила эта война.
Его голос заполнил весь зал, забираясь в сердце каждого, наполняя осознанием неизбежной покорности.
— Довоенная граница останется неприкосновенной. Мы обменяем всех ваших пленных, но не раньше, чем все гриши вернуться в Равку.
— Все военнопленные гриши.
— Нет, все гриши, что сейчас на территории Фъёрды. Под арестом или судом, в плену или за решеткой.
Фъерданец сердито сжал кулаки, испепеляя повелителя теней взглядом.
— Мой король не примет подобных условий.
Беспомощный.
Как быстро все изменилось.
Алина не удержалась.
— Мы предлагали вам мир много месяцев назад. И тогда вы имели право выдвигать условия. Но теперь, при всем уважении, условия ставим мы.
Дарклинг опустил голову, плохо скрывая победную и довольную ухмылку.
— И если вы не освободите каждого похищенного вашими дрюскелями гриша, мы сделаем это сами. Вы увидите равкианские флаги в своей столице, и в каждом городе, тогда ваш король примет такие условия?
Послы переглянулись. Смерили Алину таким взглядом… Но время, когда она могла стушеваться давно прошло.
— Мы донесем вашу точку зрения Его Величеству и сообщим о его ответе.
Дарклинг удовлетворенно кивнул.
— Только не затягивайте. Иначе наши предложения снова могут измениться.
Когда дверь за фьерданцами закрылась, в противоположной стене открылся узкий проход. Совершенно тайный, конечно.
Алина вопреки всему, смотрела не на возникшую дверь, а на темный прямоугольный след на обоях рядом. Нужно было впустить сюда фабрикаторов, прежде чем принимать послов. Ведь этот темный след — один из следов той цены, что они заплатили за нынешние переговоры.