Он закрывает дверь, отдав Ивану последние указания, и выверенными жестами начинает тасовать резные фигурки на своей карте. Все так, как только что они договорились с генералами.
Александр хмурится, рассматривая вырисовывающееся положение. Оно ему не нравится.
Ведь он уже принял решение. Нашел выход задолго до того, как проблема вообще появилась.
Но этот выход…
Алина смотрела на него, не говоря ни слова. Он в ответ смотрел прямо в глаза. И чувствовал противный, скользкий страх.
Вот сейчас он скажет ей. Скажет ей, как нужно поступить, чтобы спасти Равку. Назовёт цену спасения.
И она уйдет.
Но нет, прежде назовет его сумасшедшим, беспощадным чудовищем, монстром.
Того, что он должен сделать, она понять не сможет. И простить не сможет тоже. Но без нее у него не выйдет.
И вот, ему страшно.
Так легко было манипулировать Алиной Старковой, когда она ничего не значила. Сумей Александр сдержать свое сердце, сейчас было бы гораздо легче. Он бы просто сделал то, что нужно, как прежде, не заботясь об остальных. И кончено.
Но теперь на одной чаше весов Равка. На другой Алина. А весы у него в руках. И в его власти.
— Тебе нужен отдых.
— Не нужен, я ведь гриш.
— Это ничего не меняет.
Алина легко тянет его за руку, по-хозяйски открывая дверь его покоев.
Александр хочет улыбнуться, отпустить пару шуток, из-за которых она как всегда покраснеет. Но у него не хватает смелости на это.
На двери тихо щелкает замок.
Свечи еще не зажгли, и комната погружается в тихий сумеречный полумрак.
Алина стягивает с плеч Дарклинга тяжелый кафтан, осторожно укладывая его на подлокотник кресла, и кивает в сторону кровати.
Мужчина послушно садится на край перины, ожидая дальнейших действий.
— Черный или зеленый?
— Алина, не нужно.
— Что? Заваривать чай?
— Нет, я не…
— Прошу, позволь мне хоть немного о тебе заботиться. Мне так легче.
— Но мне нет.
Девушка медленно опускает чайник на столик, не издав ни звука. Садится рядом на кровать, и Александр крепко сжимает ее руку.
Они сидят в тишине. В полумраке, не зажигая свечи.
Через легкую занавеску видно, как меняется цвет неба. Последние цвета алого заката исчезают, небо становится холодно-голубым, начинает темнеть. Вскоре появляется и первая звезда. Затем еще и еще. Те звезды совсем не такие, как ему дарила Алина. Холодные и чужие, но они загораются одна за одной, как и тысячи лет до них.
Дарклинг смотрит на небо с твердой уверенностью, что все время пока зажигаются звезды, он говорит с Алиной, все ей объясняя, просит о понимании и поддержке. О прощении.
Все время, пока зажигаются звезды, он молчит, не издавая ни звука. Только перебирает ее тонкие пальцы, чувствуя как его теплые руки греют ее.
— Тебе уже пора уходить.
Он прежде никогда ее не гнал.
Алина почти испуганно поворачивает к Александру голову. Как много они прошли вместе. Как много они прошли друг к другу. И теперь в нем снова эта невыносимая тяжесть. И он снова не желает её разделить.
— Я хочу остаться.
Он не отвечает. Он тоже хочет чтобы она осталась. Но честно ли это?
Святые, до чего же проще было не оглядываться на честь и честность.
— Алина…
— Я хочу остаться. Слишком поздно меня гнать.
Ее голос твердый, как базальт, в самом деле. И в глазах та же уверенность. Спорить бесполезно.
Он сам сделал ее такой.
— И лучше тебе сразу рассказать в чем дело. — Дарклинг молчит. Алина злится. — Нас с тобой не венчали, но я разделила с тобой постель, неужели и этого тебе мало, чтобы наконец-то доверять мне?
— Святые, Алина, не в доверии дело вовсе.
— Тогда в чем?
— Ты слишком правильная. Ты не простишь меня. Захочешь уйти.
Алина нервно смеется, тут же прикрыв дрогнувшие губы рукой. Той самой, что он держал, и на ней теперь его запах. Она молчит, и задерживает на Дарклинге долгий взгляд, прежде чем притянуть к себе для поцелуя. Впервые позволяет себе целовать его настолько горячо. Ведь, как не странно, так объяснить все гораздо проще. Да и понятнее, наверное.
— Может захочу. Может даже смогу уйти, — она дышит тяжело, и чуть опухшие губы блестят в темноте. — Но навсегда оставить не смогу.
Алина целует снова. Коротко, невесомо. Один раз, второй, третий… Обхватывает его лицо, но Александр опускает ее руки.
— Мне придется искупать нашу землю в крови.
— Я знаю, ты говорил мне об этом тысячу раз. И каждый раз я приходила к тебе. Так чего же боишься теперь?
— Это больше не пустая клятва. Я уничтожу Шухан, всю его армию, так, что и внуки ныне живущих будут помнить этот страх. Я брошу на погибель тысячи равкианцев, только бы привести эту армию куда нужно. И я возьму твою силу чтобы обратить каньон в свое оружие.
— И у нас наконец-то будет мир.
— Что?
— Мы обретем мир. — Алина глубоко вздохнула, собравшись с мыслями и взяла Дарклинга за руки. — Послушай, я долго пыталась бороться с твоей тьмой, пусть ты даже ее не признаешь. Я больше не хочу бороться. И между тобой и Равкой я выбираю тебя. И всегда буду выбирать, не требуя от тебя тоже.
— Ты не должна.
— Это моя жертва. Ты приносишь себя в жертву стране. А я приношу себя в жертву тебе.
Александр хочет плакать. В уголках глаз даже почти рождаются слезы. Но Алина этого не видит, крепко его обнимая.
В этом наверное один из бесчисленных смыслов любви. Опора.
Он стал ее опорой, вернув веру в себя и власть над собственным даром.
Теперь опорой будет она.
***
Николай явно чувствовал себя некомфортно в царском мундире. Коронация должна состояться только после победы, пока еще не одержанной, но генералы и советники решили, что всем прибавит боевого духа снова видеть не просто наследника, а царя. Даже в дни траура.
Поправляя колющий шею воротник, царевич внимательно, не упуская ни единого слова, слушал Дарклинга.
— Шуханцы перейдут границу здесь, возле Карьева.
— Откуда такая уверенность?
— Здесь мы ловили больше всего лазутчиков, здесь самый легкий перевал, и это достаточно далеко от каньона.
— Не так уж далеко.
— К счастью.
— Прости, я не ослышался?
— Я даже полагаю, ты догадался.
— Никогда еще так не желал ошибиться.
Напряжение разрезало воздух. Алина неуверенно теребила рукав кафтана, пока Дарклинг с Николаем смотрели друг на друга, взаимно испытывая терпение и стойкость соперника.
— Это самый быстрый путь.
— Это слишком кровавый путь.
— Есть предложения лучше?
— Мы уже обсудили план.
— Он заберет не меньше жизней.
— Ты не можешь знать.
— Как и ты, поэтому хотя бы на пять минут усмири свое честолюбие и выслушай.
— Соглашаться не обещаю.
— Кто бы сомневался.
Алина только закатила глаза, и, пока никто из великих правителей и полководцев не продолжил такую привычную перепалку, подступила ближе.
— Суть нашего, — Дарклинг вздрогнул, от того, как много на самом деле значили для него эти слова, — плана в том, чтобы подвести армию Шухана ближе к каньону.
— Отступая.
— Другого выхода нет.
— Уверенны?
— Да, уверенны.
Николай потер переносицу, рассматривая карту.
— Гриши тоже будут отступать?
— Немногие.
— Как удобно.
— Николай, не нужно.
— Что не нужно? Возражать, когда вы уничтожите мою армию в своих целях?
— Почему бы тебе не выслушать?
Видят святые, Дарклинг со всех сил пытался не срываться на царевича в такое тяжелое для последнего время. Но воистину, Николай ему в этом не помогал.
— Ладно, слушаю.
— Вместе с Первой армией, переодетые в ее форму, будут отступать сердцебиты и целители. Даже на ходу они смогут поддерживать лечить раненых и поддерживать силы здоровых. Это сделает маневр не таким губительным.