Он выпрямил спину и сверлил её взглядом, пытаясь всем своим видом изобразить оскорблённого до глубины души руководителя из верхнего эшелона власти. Не было никаких сомнений, что она всё это записывает, и в конце концов копии этих записей, вероятно, найдут путь на Солларианские TV-каналы. В этих условиях ему надлежало продемонстрировать надлежащее поведение старшего начальника в стане врага. Это было особенно важно, учитывая неизбежные поиски козлов отпущения, которые последуют после подобной катастрофы. Последнее, что ему было нужно – это признать свою вину или продемонстрировать малейшие признаки слабости и тем самым обеспечить компроматом тех, кто решит выбрать на эту роль его.
Разумеется, это были долгосрочные прогнозы, а были и краткосрочные последствия для его положения. Ему нужно было найти способ, чтобы предотвратить немедленные последствия, если Манти всё-таки выяснили степень его реального участия в организации мероприятий в Секторе Талботт.
К сожалению, у него было мало времени. Он признавал слабость своей позиции, а также был уверен, что и Золотой Пик понимает это, ведь его единственной защитой была попытка сыграть на противопоставлении их общественных ролей. Ведущей в их партии была она, так что ему оставалось лишь играть свою роль и возмущаться достаточно, чтобы, по крайней мере, притормозить её. Он надеялся, что она достаточно обеспокоится созданием прецедента и не прибегнет к более жёстким методам. Ведь, в конце концов, и кто-то из Манти мог оказаться в аналогичном положении. Как Хонгбо надеялся, Золотой Пик побоится дать кому-либо со стороны Солли оправдания для применения изощрённых пыток.
К сожалению, только полный идиот мог хоть на мгновение представить, что Солнечная Лига будет беспокоиться о созданных Мантикорой прецедентах, а Золотой Пик не была слабоумной. Помрачневший Хонгбо знал, что соллариане были высокомерно – особенно это касалось Пограничной Безопасности и Жандармерии – уверены, что могут делать всё, что угодно, не беспокоясь о репрессиях, и он не сомневался, что мантикорский адмирал по другую сторону стола знала это также хорошо, как и он. В этих условиях, он почему то сомневался, что Золотой Пик уже проявившая... инициативу, не наплюёт на нежные чувства Солли, когда дело коснётся того, что она действительно хочет знать.
– Я не несу ответственность перед Вами или Вашей «Звездной Империей» даже как частное лицо и тем более как представитель органов управления Лигой! – продолжил он, вложив максимум язвительности в свой голос. – Ваши своевольные действия в этой звёздной системе представляют собой вопиющее нарушение межзвёздного права, о чём Вы очень хорошо осведомлены. И Ваше огульное оскорбление официальных лиц и законных представителей органов власти Солнечной Лиги, и Ваша наглая агрессия против Флота Солнечной Лиги совершенно неприемлемы. Поверьте мне, эта история для Вас лично и всей Вашей звёздной нации закончится привлечением к ответственности за свои действия!
Он стойко встретил её взгляд, отказываясь дрогнуть, позволяя ей увидеть непреклонность своего неповиновения.
Она рассмеялась.
– О, очень хорошо, мистер Хонгбо! – она покачала головой. – Действительно всё прозвучало так, как будто Вы до последнего слова верите в то, что только что заявили. Это удивительно.
– Прошу прощения? – повторил он так холодно, как только смог. Но лёд в его голосе заметно подтаял. Её явная весёлость не сулила ничего хорошего.
– Да, я уверена, Вы просите. Просите моего прощения, я имею в виду, – она радостно улыбнулась. – Не слишком удивительно для кого-то в Вашем положении. Я уверена, что Ваше начальство в Старом Чикаго не будет слишком довольно Вами или комиссаром Веррочио. Независимо от того что ещё произойдёт, они повесят всех собак на вас двоих, даже если это не было вашей виной. Конечно, на данный момент я не нашла явных улик, но уверена, что если мы потратим на поиски достаточно времени, то между делом найдём кого-то ещё кто провалился в дерьмо почти так же глубоко как вы, парни. Я не большой поклонник пинать споткнувшихся, но правда в том, что вы с комиссаром продемонстрировали абсолютно невообразимый талант ставить не на ту лошадь.
Хонгбо почувствовал, как осел в своём кресле и заставил свою спину выпрямиться. Ему удалось поддерживать визуальный контакт, но он знал, что его усилие по проецированию вызова не было способно одурачить её сколько-нибудь сильнее, чем оно было способно одурачить его самого.
– Вы оба принимали одно... спорное решение за другим с того самого момента, как забрались в постель к «Рабсиле» и «Технодайну» и вдохновили президента Тайлера на его маленькую авантюру в Талботте, – отметила она. – А это дело с адмиралом Бингом и Новой Тосканой? – она снова покачала головой. – Боюсь, это не самый яркий момент Вашей карьеры на государственной службе.
– Я понятия не имею о чём Вы говорите, адмирал, – возразил Хонгбо. – Адмирал Бинг, как Вы очень хорошо знаете, являлся офицером Боевого Флота, подчиняющимся его собственным приказам, а не гражданским чиновникам Сектора Мадрас.
– Вот как? – она, казалось, смотрела мимо него, что заставило его остро ощутить присутствие у себя за спиной мастер-сержанта Морской Пехоты, стоящего у переборки каюты в вежливом ожидании. – То есть Вы отрицаете, что преднамеренно поощряли природную агрессивность и высокомерие адмирала Бинга, провоцируя его на атаку Новой Тосканы?
– Определённо нет! – отрезал Хонгбо.
– И так же Вы отрицаете, что, находясь под влиянием Валерия Оттвейлера и Алдоны Анисимовой, поощряли – или нет, в зависимости от обстоятельств – намерения адмиралов Бинга и Крэндалл?
– Что? Да как Вы могли предположить нечто подобное!
– Это не трудно, – сказала она мягко. – Я открываю рот, и слова выходят. Это очень легко, когда я абсолютно уверена, что они точны. Итак, Вы собираетесь отвечать на мой вопрос?
– Я никогда незаконно или ненадлежащим образом не использовал своё служебное положение ни под чьим влиянием – а в особенности тех лиц, которых Вы сейчас упомянули.
– Ну, это, конечно, достаточно ясно заявлено, – сказала она. Её глаза скользнули по его лицу, и она снова улыбнулась.
– Причина, по которой я задавала эти вопросы, – продолжила она, – та, что мы нашли записи более десятка частных встреч между Вами и господином Оттвейлером с тех пор, как завершилась история на Монике. Учитывая степень напряжённости в отношениях между Звёздной Империей и Мезой – и «Рабсила» и «Технодайн» засветились в инциденте при Монике – количество и частота этих встреч неизбежно заставляют нас задаться вопросом о степени, в которой Ваши собственные действия и советы комиссару Веррочио, возможно, были продиктованы влиянием этих людей. Я уверена, что как только мы взломаем зашифрованные личные файлы – кстати, мои люди утверждают, что это очень хороший пакет безопасности; мои поздравления – то будем иметь гораздо более полную картину того, что именно произошло. Я имею в виду более полное представление, – она подарила ему ещё одну из своих улыбок, на этот раз почти капризную. – Боюсь, защита на файлах комиссара Веррочио была не так хороша, как на Ваших. Мы получили очень хороший доступ с его стороны, хотя я предвкушаю возможность наблюдать, как Вы будете петлять и выкручиваться, чтобы не угодить вместе с ним в сети.
Хонгбо постарался удержать на лице маску невозмутимости, но его мозг лихорадочно работал. Сказала ли она ему правду, упомянув, что они ещё не получили доступ к его файлам? Он мог легко поверить, что они уже вскрыли переписку Веррочио; подход этого человека к безопасности был так же неряшлив, как его подход к чему-либо ещё. Но если всё, что они имели, были официальные, открытые записи, включавшее события его календаря и личные файлы Веррочио, то Золотой Пик на самом деле очень мало знала, что бы она там ни подозревала. У Веррочио, разумеется, не было никаких письменных или электронных записей, опровергающих утверждение Хонгбо, что он являлся лишь передаточным звеном между комиссаром и Оттвейлером. А Оттвейлер, в качестве аккредитованного дипломата, имел полное право встречаться и с Веррочио и с самим Хонгбо.