Вот это последнее породило кое-какие догадки, но ясности все же не принесло. Вопросов, пожалуй, становилось еще больше, чем прежде.
Если даже поверить, что я действительно принадлежу к княжескому роду -- ну может же Райнер ошибаться! -- то как получилось, что я не была убита вместе с семьей? А о том, что княжеская семья Риатаны была полностью уничтожена, мне рассказывала Бьярта на уроках истории. Конечно, я могла оказаться дочерью кого-то из приближенных, проживавших в княжеском дворце, потому и чувствовала себя там как дома. Но тогда непонятно, при чем тут магия крови и почему граница не пропускает меня, если я не претендентка на престол Риатаны. И вообще, с границей -- это какой-то странный прием. Зачем меня -- или кого бы то ни было -- не выпускать из страны?
Как ни странно, некоторую ясность внесли последние страницы книги -- приложение, которым я поначалу пренебрегла. Там сухо перечислялось, для каких видов магии заклинателям годилась мертвая кровь, а для каких -- только живая. Вот чтобы уничтожить весь род или поразить болезнью, нужна кровь, взятая у живого (еще живого!) члена семьи, зато чтобы запереть -- достаточно мертвой крови. Как и для поиска.
Правящая семья Риатаны была уничтожена изнутри. В то время как вражеская армия осаждала границы, в самом сердце страны, прямо во дворце были убиты князь с женой, детьми и младшим братом -- нашлись предатели в ближайшем окружении.
Но возможно, одна маленькая девочка выжила -- например, потому, что ее не было во дворце. Живой крови родственников, чтобы убить ее на расстоянии, у заклинателя не было, но мертвой кровью можно было запереть ребенка в стране и начать на него охоту с помощью того же поиска по крови, чтобы уничтожить вместе с девочкой всякую надежду на возрождение династии
И все равно непонятно. Почему я ничего не помню? На тот момент мне было почти шесть -- не так уж мало... И главное -- почему никто не помнит обо мне? Не было у князя дочери. Никто ее не ищет. А искали бы -- за столько лет можно было найти.
И вроде бы понятно было, что княжной, которой не существует, я быть никак не могу, но мысль об этом вызывала отчаянный протест в душе. Не то чтобы я рвалась к трону -- не влекли меня ни власть, ни богатство. Если бы вдруг выяснилось, что княжна существует и это именно я, прилагать усилия, чтобы заполучить трон, я не бы не стала. Да, я мечтала вернуть утраченное, но не блага, которые дает высокий статус, а украденную память о детстве. О самой себе. Было ощущение, что меня выкинули из моей собственной жизни, я хотела быть -- но меня отрицали. И это было еще страшнее, чем оставаться привязанной Тенью.
Правда, здравый смысл, захлестнутый бурей эмоций, все еще подавал голос, напоминая, что обретение утраченных воспоминаний о собственном прошлом может принести новую боль. Что толку убедиться в том, что я из княжеской семьи, если этой семьи все равно больше нет? Больше не улыбнется ясноглазая женщина с русыми волосами, и мужчина, который живет в моей памяти, больше никогда не подхватит на руки смеющуюся девочку...
Нужно ли мне это? Да, все-таки нужно. Хотя бы для того, чтобы понять, чего ждет от меня неведомая Плетельщица. И решить, стоит ли мне довериться ей.
Я читала книгу всю ночь, потом размышляла целый день о прочитанном и... одно решение я все-таки приняла: пока не знаю правды, буду жить, как живется. В конце концов, плохого от служительницы Арнастры я пока не видела. Да, из меня сделали Тень -- но ведь дали и возможность освобождения. Посмотрим, какие пути мне предложат.
Правда, оставались у меня еще вопросы к богине, но вот уверенности, что она ответит, не было. Поэтому и задавать я их не спешила. Впрочем, имелась этому и другая причина -- мне было попросту страшно. Все же дар, пока еще мирно дремлющий в моей крови и дающий о себе знать лишь некоторыми проблесками вроде обостренной интуиции, я воспринимала как нечто чуждое, навязанное извне, что бы там ни говорил Райнер по этому поводу.
Любое мое обращение к Арнастре было бы сродни шагу ей навстречу, а там и до добровольного согласия на служение недалеко. Служить я не хотела. Никому. Слишком уж долго мечтала о свободе.
Вот сейчас я иду по пути, который определил для меня кто-то другой. Иду, потому что не вижу пока другой возможности. Это досадно, даже если знаешь, что тебе не желают дурного. Но какая цель у этого пути, мне по-прежнему неясно. Хочется верить, что наступит момент, минует очередная точка расхождения -- и я снова смогу выбирать.
А боги... Боги пусть удовлетворятся моим уважением.
Словом, ни о чем я Арнастру не спрашивала. Зато засела в библиотеке. Тот шкаф, из которого Видящий извлек для меня книгу о магии крови, до недавнего времени я почему-то обходила своим вниманием. Как выяснилось, напрасно -- там оказалось немало интересного.
Часть полок занимали книги о магии, причем такие, которые мне не попадались в библиотеке наставницы. Это не значит, что их там не было. Возможно, Бьярта просто не считала нужным показывать их мне. Райнер же никаких ограничений не ставил. Если не считать той части библиотеки, которую можно было бы счесть признаком политической неблагонадежности хозяина, все остальное хранилось открыто.
На других полках шкафа я нашла все то, что касалось взаимодействия людей и богов. И это были не занудные мифы, которыми нас пичкал жрец в воспитательном доме. Большей частью сокровища Райнера представляли собой рукописи -- дневники и заметки служителей богов. И эти люди наверняка разбирались в том, о чем писали, куда лучше рядового жреца.
Кстати, рукописи позволили мне разобраться с тем, откуда взялось это разделение: есть служители богов, обладатели их даров, и они к храмовой иерархии никакого отношения не имеют; есть жрецы, роль которых -- возносить молитвы и проповедовать; и есть маги, которые совершают ритуалы бракосочетания и имянаречения в храмах.
Последние, как выяснилось, со своей задачей справились бы и без богов, ритуалы-то чисто магические, и боги лишь призывались как свидетели. Жрецам же особых даров не дано, чтобы не забрали в свои руки слишком много власти -- история знает такие случаи. Да, жрецы живут с пожертвований, приносимых верующими, но их полномочия ограничены очень жесткими рамками. Стоит жречеству зарваться и захотеть большего, появятся настоящие служители, чтобы обличать и карать. И появятся со знаками, которые невозможно игнорировать.
-- А тебе приходилось выступать в такой роли? -- спросила я как-то Райнера.
-- Однажды, -- усмехнулся старик. -- К счастью, мне потребовалось лишь предъявить знак своего служения, чтобы превысивший власть жрец искренне раскаялся в своей самонадеянности. О более серьезных случаях я только читал. Вот, к примеру, около ста пятидесяти лет назад в Ругалдене...
Да, об этом я тоже успела прочитать в одной из рукописей. Тогда жрецов не только жестко осадили, но и лишили некоторых источников дохода. Именно поэтому браки там теперь совершаются не в храмах, а в городской или сельской управе. Прежде каждый приглашенный гость считал своим долгом оставить в храме посильное пожертвование, теперь существует лишь взнос в казну за совершение ритуала. Иногда пары после заключения брака все равно отправляются в храм, чтобы перед богами подтвердить серьезность своих намерений, но это дело сугубо добровольное...
-- Откуда у тебя все эти рукописи, Райнер?
-- У всякого служителя богов могут найтись свои маленькие слабости, и Высшие иногда потворствуют им, если это не мешает служению, -- Видящий улыбнулся. -- Моя слабость -- книги и знания. Когда судьба столкнула меня с богом напрямую, я не мог не заинтересоваться, как это происходило с другими, и начал искать свидетельства. Идьярд подсказывал мне, где их можно найти. Я был куда моложе и сильнее, чем теперь, и не боялся впускать в себя духов, чтобы справиться с дорогами... Пообещай мне, Тень... Когда ты прочитаешь в этом собрании все, что тебя интересует, ты позаботишься о том, чтобы бесценные рукописи не пропали после моего ухода.