-- С чего бы это?
-- Я слышал, что ты сегодня говорила. Не могу судить, насколько справедливы твои слова, ничего не знаю о планах на тебя Главы и наставников и ничего не знаю о тебе.
-- Кроме того, что я чужачка, -- язвительным тоном дополнила я.
-- Кроме того, что ты чужачка, -- согласился парень, словно и не заметив моей язвительности. -- И этого знания недостаточно, чтобы судить о тебе, а мы отнеслись предвзято. Только сегодня -- после твоих слов -- до меня дошло, как трудно тебе здесь приходится... И я подумал, что тебе не помешает поддержка.
-- Решили, значит, раскаяться в плохом поведении, -- хмыкнула я.
-- Я решил. Считаю, что лично виноват перед тобой -- и в том, что отнесся с самого начала не по-человечески, да еще и в тренировочном бою повел себя так, будто ты мой личный враг. Понимаешь, мы тут считаем себя особенными, уникальными -- кроме нас таких больше нет. Мы способны решить задачи, с которыми больше никто не способен справиться. И вдруг появляется какая-то девчонка, не наша, но... как мы. И все наставники носятся с ней, словно она невесть какое сокровище. Нам с первого урока после возвращения с каникул все учителя в голос твердили, какое ты ценное приобретение для клана и школы. Мне было обидно. Я злился. И не я один, естественно.
-- И что же вынудило тебя... изменить отношение к ситуации?
-- Твои слова заставили меня задуматься. Мне показалось, такое отношение с нашей стороны возникло не само собой. Этому поспособствовали старшие. Я не знаю, зачем это было нужно, но мне не нравится, что я так легко этому поддался и зашел столь далеко.
-- Занятно, -- пробормотала я, -- наставники намеренно вели себя так, чтобы я оказалась в изоляции. Плюс постоянная выматывающая нагрузка, разговоры, которые мне не по душе... -- о личных тайнах, которые я хотела бы сохранить, я вслух упоминать не стала. -- Все это заставило меня нервничать и довело до срыва. Я тоже не понимаю зачем. У меня с самого начала не было сомнений, что меня будут использовать. Почему бы и нет, все логично: я приношу пользу клану, в обмен меня учат тому, что я еще не умею. Но все остальное... нет, не понимаю.
-- Не знаю, -- ответил Дрозд, -- я чувствую себя идиотом, потому что меня в этом всем задействовали, не спросив. Но я привык доверять наставникам -- до сих пор они не давали повода усомниться в себе.
-- До сих пор здесь не было чужаков, -- мрачно ответила я.
-- Уверен, со временем мы со всем разберемся. А сейчас... почему бы нам не попробовать... как-то по-другому? Мы плохо начали знакомство, но я предлагаю все исправить. Ты уже поела? Тогда пойдем к нашему столу -- я представлю тебя ребятам.
Знакомство прошло не то чтобы совсем гладко, посматривали на меня все еще настороженно, а некоторые девчонки -- так и вовсе враждебно. Но это как раз было вполне объяснимо: Дрозд, даже и не проявленный, производил впечатление красавчика, несмотря на неуловимость черт. Ну и фигура отменная, да еще и боец неплохой, и не дурак совсем, хоть и отзывался о своих умственных способностях нелестно. В общем, девушки явно строили на него планы. А тут я -- не пойми откуда взялась, и Дрозд, предмет девичьих воздыханий, ко мне за стол подсаживается, беседы ведет да еще в общую компанию меня тащит. Словом, понимать-то я девчонок понимала, но сама поглядывала на них не без опасений: кто их знает, может решат своего кавалера активно отстаивать.
Но в целом ребята мне скорее понравились, чем нет. И общаться с ними, наверно, было бы интересно. Не так, как с Райнером, конечно, но Видящий -- он особенный. Так, как с ним, уже никогда и ни с кем не будет. Но я пока не вмешивалась в беседу, больше слушала, игнорируя попытки Дрозда втянуть меня в разговор. Возможно, это было неправильно, но для меня пока и такого пассивного общения было более чем достаточно. Я привыкла не участвовать, а наблюдать.
Впрочем, эту мысль я сформулировала для себя чуть позже, вернувшись в свою комнату. И не только эту.
За прошедшие годы я научилась подвергать анализу и собственное поведение, и действия окружающих, просто в последние дни я так уставала, что у меня не было времени толком подумать. Зато теперь его оказалось вдоволь. Выспаться я успела еще днем, и теперь мне только и оставалось, что пялиться в потолок и прокручивать перед внутренним взором события дня.
Насчет себя я кое-что поняла, конечно, и даже выводы сделала: пора учиться жить, из позиции наблюдателя переходить... не знаю, в общем, куда переходить. Просто жить начинать, не ждать, пока меня кто-нибудь в эту жизнь за уши затащит или пинком загонит.
А вот сама ситуация, сложившаяся вокруг меня, так и не прояснилась. Я так и эдак прикидывала, пытаясь понять, чего добивались наставники. Версий было немало, но ни одна не выдерживала серьезной критики. Оставалось разве что прямо спросить. Набраться мужества и поговорить, к примеру, с той же Лисой.
Честно признаться, я до самого позднего вечера лелеяла надежду, что спрашивать не придется, что сами придут и все объяснят. Глупо, по-детски, но надеялась. Мол, ну ладно, я готова к жизни, но пусть эта жизнь сама ко мне постучится. А я, так и быть, открою. Никто не постучался. И заснула я с мыслью, что стучаться -- а может, и просто заходить без стука -- придется самой.
Проснулась еще до рассвета и почему-то вдруг испытала желание сорваться с места и бежать, бежать... Не знаю куда. Но оставаться в комнате совершенно не представлялось возможным.
Четверть часа спустя я выпорхнула из общежития и огляделась. Куда идти, вопроса больше не было -- ноги сами вели меня. В лес.
Это было... странно. Никогда не любила лес, с детства еще, когда Бьярта меня травничеству обучала, а уж за время своих скитаний я и вовсе к нему стойкую неприязнь обрела. Не боялась больше, но по-прежнему считала чужим. Лес -- это бесконечная ходьба, сумрак даже в ясный полдень, похлебка пополам с хвоей и комарами.
Здешний лес отличался от тех, к которым я привыкла: он был суше, холоднее и... звонче, наверно. Другого слова не подобрать. Как будто воздух между ветвями напряжен, натянут невидимыми струнами. И деревья не все знакомые. Но коварных корней, подворачивающихся под ноги, ничуть не меньше, чем в любом другом лесу.
Так что же мне здесь надо?
Полчаса спустя ноги вывели меня к небольшой полянке, лысо-каменистой и вообще не слишком приветливой. Если не принимать во внимание, что именно росло на этой полянке. Яресица! Два густо заросших пятачка диаметром примерно в пять шагов, да еще и в цвету!
Живьем я это растение видела лишь однажды -- Бьярта мне показала, сообщив, что это редкость невероятная, а потому место надо отметить и прийти снова в пору цветения. Правда, вскоре после этого я покинула дом чародейки, а потому сама ни разу яресицу не собирала, хотя выучила о ней всё. А травка действительно чудесная, на основе ее цветов готовится снадобье, многократно усиливающее способность организма к регенерации. Злоупотреблять им опасно, а потому в качестве омолаживающего эликсира снадобье не годится, однако пары капель при тяжелом ранении достаточно, чтобы поставить больного на ноги за считанные часы. Главное -- покормить не забыть, а то все ресурсы организма уходят на заживление ран. И никакой магии, никакой алхимии не надо, яресица -- сама по себе магия. Природная.
Сложность в том, что собирать ее надо во время цветения, а цветет она не дольше двух дней в году, глубокой осенью. Да еще и никогда два года подряд на одном месте не вырастает, даже если при сборе честно оставишь часть цветочков для размножения.
Поэтому некоторое время я стояла и просто смотрела на это сокровище, не в силах поверить своим глазам. Потом все же взяла себя в руки, приблизилась осторожно и извлекла из-за пояса нож. Сначала собирала соцветия в руку, потом, ругнувшись на собственную несообразительность, разложила на земле куртку.
К моему возвращению школа уже проснулась, и взгляды, сопровождавшие меня на пути в лабораторию, были полны недоумения. Впрочем, с вопросами никто не подходил, и это хорошо, потому что в этот момент я готовилась к разговору... и даже не к одному. Перебирала мысленно слова, немного нервничала и не хотела ни на что отвлекаться. Не учла только одно -- сокровище, которое сама же несла в руках. О нем и только о нем способен был думать и говорить мастер Лист, когда я выложила куртку на стол.