— Прекрасно понимаю, — с горечью ответила Сара. — Ты только посмотри, во что превратился. Зачем ты похоронил себя здесь и бросил все, что…
— Не я один похоронил себя, Кинкейд, — вскинулся Дю Гар. — Вот как ты назовешь то, что сделала после смерти отца?
— Я уединилась, чтобы спокойно предаться своим занятиям.
— Вздор! Ты просто-напросто бежала, потому что не могла перенести то, что случилось. Разве не так? — Он с вызовом посмотрел на нее. — Похоже, у нас есть что-то общее, n'est-ce pas?
— Как бы то ни было, — тихо ответила Сара, призывая себя к спокойствию, — я вернулась к жизни. А ты?
На какое-то время француз умолк. Старые знакомые пристально смотрели друг на друга. И тут Дю Гар неожиданно сдался и озорно улыбнулся.
— D'accord, Кинкейд, — сказал он, пошарив во внутреннем кармане яркого камзола и вытащив колоду карт Таро. — Ты опять выиграла. Морис Дю Гар в твоем распоряжении.
— Спасибо, — ответила Сара, попытавшись скрыть облегчение, — но карты тебе не понадобятся.
— Non? — Он немного удивился. — Чем же могу служить?
— Правдой, Морис. Правдой…
Паб на углу улиц Фурнье и Коммёршл назывался «Десять колоколов». По вечерам он служил местом встреч игроков, пьяниц и проституток со всего квартала. Днем здесь можно было недорого и сытно поесть, запивая обед несметным количеством разбавленного джина.
Конечно, леди не пристало появляться в подобном заведении, но Сару Кинкейд никогда особо не беспокоили условности этикета. А Морис Дю Гар, кажется, чувствовал себя в компании поденщиков и пьянчуг совсем неплохо. Здесь, как он считал, кипела настоящая жизнь. Бледный, истощенный, он с жадностью набросился на заказанные Сарой баранину, фасоль и хлеб. Деньги, зарабатываемые им, уходили в основном в пасть «дракону», так что на жизнь, и прежде всего на питание, оставалось совсем немного.
Дю Гар обладал разносторонними талантами. Он гадал на картах, предсказывал будущее, практиковал ясновидение… Одни считали его медиумом, другие — ловким обманщиком. Родившись во Франции, большую часть жизни Дю Гар провел в Новом Орлеане, где его посвятили в тайны Таро и другие оккультные искусства. Сара относилась к ним очень скептически, но тем не менее уяснила для себя, что между небом и землей есть что-то, не поддающееся рассудочному осмыслению. Кроме того, ее отец высоко ценил Дю Тара, да и сама она не раз присутствовала при том, как он…
Сара перекрыла поток воспоминаний. Прикосновение к прошлому пробудило боль, которая, как она надеялась, осталась позади. Чтобы отвлечься, она принялась наблюдать за Дю Гаром (хотя то, как он поглощал обед, было не самым эстетичным зрелищем) и заодно рассказывать ему о деле. Она старательно умолчала о том, что в круг подозреваемых включаются весьма высокопоставленные особы, зато поведала о египетском иероглифе, найденном на месте убийств, о «Египетской лиге» и о том, что до сих пор Скотланд-Ярду похвастаться нечем.
— Это все? — не переставая жевать, спросил Дю Гар. Последним куском хлеба он подбирал на тарелке жир. — Ты ничего не забыла?
— Кажется, ничего, — ответила Сара, на что ее визави лишь нагловато ухмыльнулся.
— Тогда, ma cherie, ты либо страдаешь провалами в памяти, либо неисправимая лгунья, и я, право, не знаю, что предпочесть.
— Прости, но я действительно не понимаю, о чем ты говоришь.
— Eh bien, я говорю о том, что ты рассказала мне не все, Кинкейд. Ты забыла упомянуть, о ком идет речь и что королева крайне заинтересована в том, чтобы ее родной внук, герцог Кларенс, вышел сухим из воды.
— Откуда ты знаешь? — ошеломленно спросила Сара и осмотрелась. Дю Гар говорил громче, чем нужно, но никто из посетителей, кажется, не обращал на них внимания. — Ты что, раскладывал карты?
Дю Гар засмеялся:
— Для этого не нужно раскладывать карты, Кинкейд. Достаточно обладать хорошим слухом и здравым смыслом. Плохие новости обычно распространяются, как огонь, а в Уайтчепеле на всех улицах треплются о том, что внук королевы замешан в убийствах.
— Кто это говорит?
— Да все говорят. Ист-Энд кишит самозваными революционерами, раздувающими людские страхи. А убийца, кто бы он ни был, облегчает им эту задачу. Ты должна признать, Кинкейд, что вырезанные внутренности в самом деле лакомый кусочек, не говоря уже о начертанных кровью иероглифах, свидетельствующих, кстати, о том, что убийца из высших кругов. Вот народ и возмущается.
— Знаю. Я тоже считаю, что мы имеем дело с весьма образованным и, кроме того, очень хитрым преступником, но в Скотланд-Ярде и слышать об этом не хотят. Им больше нравится думать, что речь идет о каком-то мяснике.