К тому времени, когда Джо Шульте и Дейв Коль были привлечены в отдел гражданских прав, ситуация заметно изменилась к лучшему, и даже южные штаты заняли более активную позицию (хотя Байрон де ла Беквит, например, не был осужден судом штата до 1994 года; а дело о трех мучениках «Лета Свободы» заново открыто только в 2005 году). К 1980 году решение о том, должны ли расово мотивированные дела, которые могут быть юридически признаны нарушением гражданских прав, рассматриваться в федеральных судах или на уровне штата, было в значительной степени стратегическим и зависело от наличия веских доказательств и высоких шансов на обвинительный приговор.
Поднявшись наверх, я прошел по коридору к кабинету Дейва Коля и легонько постучал в приоткрытую дверь. Он поднял голову и одарил меня сардонической улыбкой.
– Надеюсь, ты готов к этому, Джон. Потому что, знаешь ли, если облажаешься, директор Уэбстер уже подписал бумаги о твоем переводе в Бьютт, штат Монтана.
В те дни это была адская дыра, куда Гувер посылал агентов, которых приговорил к чистилищу.
– Рад, что нет никакого давления, – пошутил в ответ я. Как обычно, Дейв держался приветливо и общительно, но тема, как мы оба знали, была серьезная.
Он собрал все материалы дела и разложил их для меня по четырем или пяти папкам типа «гармошка»; это было во времена, предшествовавшие компьютеризации файлов. Мы сели, чтобы обменяться идеями, обсудить стоящую перед нами задачу.
– Такого мобильного парня у нас и впрямь раньше не было. Особенно в отделе гражданских прав. Большинство из них больше чем на одно дело не способны. Франклин никогда в одном месте не задерживается, так что поймать его мы не успеваем, – сетовал Дейв.
Хотя к тому времени фраза «серийный убийца» еще не стала частью культурного лексикона, мы уже использовали ее для обозначения преступника, убившего трех или более человек в разное время и в разных местах, обычно с перерывом после каждого убийства. Однако до сих пор в тех случаях, которые мы видели и о которых слышали в Соединенных Штатах и Европе, мотивацией преступника, как правило, было извращенное сексуальное удовлетворение, так он воплощал в жизнь свои сокровенные фантазии.
Этот парень руководствовался фантазией иного рода, направленной на избавление страны от людей, которых он считал нежелательными исключительно из-за их принадлежности к другой расе. Он определенно был находчив, предприимчив и осторожен и в большинстве случаев, похоже, планировал свои действия заранее. Ни Дейв, ни я не удивились бы, узнав, что он выслеживал своих жертв в течение нескольких дней или недель перед каждой снайперской атакой. Те методы, которые мы использовали для поимки таких людей, как Девье и Сульт, против него не срабатывали.
Больше всего отдел гражданских прав интересовал такой вопрос: можно ли предсказать, где Франклин появится в следующий раз, зная, что теперь он один из самых разыскиваемых преступников.
– Итак, что думаешь? – спросил Дейв. – Это по твоей части?
– Видишь ли… – я постарался говорить уверенно, но так, чтобы дать ему как можно более прямой ответ, – иногда местные копы, запрашивая профиль, думают, что я смогу дать им имя и адрес подозреваемого. На этот раз у нас есть имя парня, так что это плюс. Мы можем работать с реальной биографией, а не с обоснованными предположениями.
– И у нас есть агенты, которые занимаются поисками всех членов семьи, – добавил Дейв.
– Это может пригодиться. Проблема в том, что жертвы его предпочтений – довольно-таки широкая категория. Но мы знаем, что он сейчас в состоянии стресса, поскольку находится в бегах, поэтому нам нужно усилить давление, повысить его фактор морщинистости[3]. Мы попытаемся определить его сильные и слабые стороны и выяснить, есть ли у него какие-либо зоны комфорта. Мысли и предложения появятся, как только я пройдусь по этому материалу.
Давление возрастало не только на Франклина, но и на нас. Местные газеты и телевидение в таких штатах, как Миссури, Юта, Индиана, Пенсильвания и Кентукки, уже вовсю обсуждали дело, и теперь за него взялись общенациональные СМИ. Отношения между правоохранительными органами и прессой всегда складываются непросто. Когда мы хотим выпустить информацию, рассчитывая на отклик общественности, например, создание контекста, в котором кто-то мог что-то увидеть, подслушать или услышать, или если мы пытаемся заставить подозреваемого отреагировать на нашу проактивную тактику или стратегию, тогда репортеры – наши друзья, и мы сотрудничаем.
3