— Нет, у нас шестьсот двенадцать, — сказал лейтенант. — Я не знаю, что такое шестьсот четырнадцать. Ты уверена, что не ошиблась?
— Уверена…
Она ушла, а Лукас свернул кусок ткани в тугой комочек и шариковой ручкой засунул в ствол. Комок оказался таким плотным, что через пару дюймов остановился, и Дэвенпорт не смог протолкнуть его дальше. Довольный, он положил ружье назад в шкаф и закрыл дверцу.
— Я узнала: шестьсот четырнадцать — юго-западный Огайо, — сказала с порога напарница, которая листала телефонный справочник.
— Возможно, он едет назад через Огайо, — предположил Лукас.
— Попрошу кого-нибудь проверить номер, — сказала Лили и закрыла справочник. — Что еще?
— Проверь шкафы в гостиной. Мне нужно закончить здесь.
Под кроватью стояла коробка, и Лукас ее вытащил. Альбом с фотографиями, довольно старыми, покрытыми пылью. Он пролистал его, затем сунул обратно. Через пару минут Лили крикнула:
— Дробовик.
Лукас вернулся в гостиную в тот момент, когда она заглянула в ствол старого однозарядного ружья двенадцатого калибра.
— Вот черт, — выругался Лукас. — Нет смысла затыкать тряпкой. Худ проверит дуло, когда будет его заряжать.
— Я не вижу патронов, — сказала Лили. — Заберем его?
— Лучше не стоит. Если соседи с ним заодно, нам не нужно, чтобы они заметили пропажу.
Лукас вернулся в спальню и просмотрел остальные коробки, но не нашел ничего интересного — ни писем, ни записок, которые показали бы, что соседи подозреваемого действовали с ним вместе. Он вернулся в гостиную.
— Лили?
— Я в ванной, — крикнула она. — Что-нибудь еще нашел?
— Нет, а ты? — Он засунул голову в ванную и увидел, что она перебирает склянки в аптечке.
— Ничего серьезного. — Она достала из шкафчика пузырек с таблетками, выписанными врачом, прочитала этикетку и нахмурилась. — Это Худа. Сильное средство, но я не понимаю, как их можно использовать не по назначению.
— А что это такое?
— Антигистаминный препарат. На этикетке написано, что он против укусов пчел. Мой отец его принимал. У него была аллергия на пчел и огненных муравьев. Если они его кусали, он весь распухал. И очень пугался, говорил, что задыхается. По правде говоря, так бы и было, если бы не это средство. Опухоль могла перекрыть дыхательное горло.
Дэвенпорт пожал плечами.
— Нам эти пилюльки ничего не дают.
Лили поставила пластиковую бутылочку назад в шкафчик, закрыла его и вышла вслед за Лукасом в гостиную.
— Еще что-нибудь?
— Думаю, все, — ответил он. — Мы испортили им ружье; надеюсь, у них нет патронов для дробовика.
— Я не видела. Ты будешь что-нибудь фотографировать?
— Да, пару снимков.
Лукас сделал полдюжины фотографий комнаты и шагами измерил ее, а затем продиктовал получившийся результат на магнитофон.
— Знаешь, мы могли бы еще пройтись по квартире, у нас есть время, — предложила женщина.
— Лучше не стоит. То, что находишь в самом начале, как правило, бывает единственным, что удается отыскать, — ответил лейтенант. — Когда ты в чьем-то доме, не следует слишком усердствовать. Всякое может случиться: неожиданно заходят в гости друзья, родственники. Вошел и вышел.
— Я все больше и больше убеждаюсь в том, какой ты опытный.
Дэвенпорт пожал плечами.
— Ордер у тебя?
— Да. — Лили достала из сумки бумагу и засунула в рукав зимней куртки, висевшей в шкафу в гостиной. — Мы скажем суду, что положили его в такое место, где он обязательно его найдет. Естественно, ему сначала придется надеть куртку.
— Что он, скорее всего, не станет делать до наступления зимы.
— Которая уже довольно скоро, — заметила напарница.
— Так, хорошо, — сказал полицейский. — Мы тут что-нибудь изменили?
— Мне кажется, все выглядит так же, как когда мы пришли, — сказала Лили.
— Дай-ка я взгляну на спальню.
Лукас вошел в комнату, огляделся по сторонам и на дюйм приоткрыл дверцу шкафа.
— Теряю хватку, — пожаловался он. — Проклятая дверь была открыта, когда я вошел, а я ее закрыл.
Лили наградила его странным взглядом, и он спросил:
— Что?
— Ты и правда произвел на меня сильное впечатление, — проговорила она. — Ты здорово все это делаешь.
— Это самое лучшее, что ты про меня сказала за все время нашего знакомства.
Она ухмыльнулась и пожала плечами.
— Старалась не отставать от тебя.
— Извини, что накричал на тебя утром, — быстро проговорил Лукас. — До полудня я не являюсь адекватным человеческим существом. Терпеть не могу дневной свет. Действительно не люблю.