И еще:
— …меня будет сопровождать отряд из сорока специалистов, мужчин и женщин, собранных со всей страны, которые покончат с группой террористов. Мы будем оставаться в Миннесоте до тех пор, пока успешно не завершим дело. Наш отряд поддерживает постоянную связь с вашингтонским центром…
— Лоуренс Дабервилль Клей, — почти с благоговением сказал Сэм, не спуская глаз с экрана телевизора. — Поторопись, негодяй…
— Там кто-то есть, — крикнула Барбара из кухни, в ее голосе слышался страх. — Кто-то стоит на крыльце.
Зазвенел звонок. Аарон поспешил в спальню и вернулся со старым «кольтом» сорок пятого калибра. Звонок повторился, затем входная дверь распахнулась. Темная фигура с короткими волосами и черными глазами; Ворон, прижавшийся к стене коридора, сначала подумал, что это Тень Любви, но мужчина был слишком крупным…
— Лео! — радостно воскликнул Аарон. Улыбка озарила лицо старика, и он опустил пистолет. — Сэм, это Лео. Лео вернулся домой.
Глава 23
— Ты спишь с этой женщиной из Нью-Йорка, Лили.
Они завтракали, и Дженнифер не сводила с него глаз. Лукас держал стакан с апельсиновым соком и смотрел в него так, словно рассчитывал найти там ответ. В другой руке у него была газета. На первой странице выделялся заголовок: «Вороны убили полицейского».
«Он не был копом», — подумал Дэвенпорт.
Потом он оторвал взгляд от стакана, посмотрел на газету и кивнул.
— Да.
— И ты намерен это продолжать?
Лицо Дженнифер было бледным, усталым, а голос тихим и хриплым.
— Я ничего не могу с собой поделать, — ответил он, не глядя на нее.
Он покрутил в руке стакан с соком.
— И это… надолго? — спросила она.
— Я не знаю.
— Посмотри на меня, — сказала журналистка.
— Нет.
Он не поднимал глаз.
— Ты можешь заезжать, чтобы общаться с ребенком, но сначала ты должен позвонить. Теперь это будет раз в неделю. Я прекращаю наши сексуальные отношения и не хочу тебя видеть. Сару будешь навещать по субботам, когда приходит няня. После того как Лили вернется в Нью-Йорк, мы поговорим. Тогда и решим, на каких условиях ты будешь встречаться со своей дочерью.
Теперь он посмотрел на Дженнифер.
— Я люблю тебя.
У нее на глазах появились слезы.
— Все это уже между нами было. Знаешь, как я себя чувствую? Я кажусь себе жалкой. А мне это не нравится. И я не стану с этим мириться.
— Ты совсем не жалкая. Когда я на тебя смотрю…
— Мне на это наплевать. Как и на то, что видят другие. Я становлюсь жалкой в собственных глазах. Так что проваливай, Дэвенпорт.
Когда Дженнифер ушла, Лукас некоторое время слонялся по дому, затем вернулся в спальню. Разделся и встал под обжигающий душ. Даниэль хотел, чтобы все его люди вышли на улицы, но, после того как Дэвенпорт вытерся, он постоял перед открытым шкафом, глядя на ряды брюк и рубашек, а потом забрался в постель и тут же заснул. Вороны, Лили, Дженнифер, ребенок, монстры из «Нарорга» смешались у него в голове. Периодически возникала улица перед квартирой Худа: он видел кирпичи, полицейского, ведущего переговоры, кусочек лица Лили, поднимающийся пистолет. И всякий раз картина исчезала, появлялось что-то другое.
В час позвонила Ротенберг. Он не стал брать трубку, а слушал ее голос, который зазвучал, когда включился автоответчик.
— Это Лили, — сказала она. — Я надеялась, что мы вместе позавтракаем, но ты не объявился, и я не знаю, где ты, а мне ужасно хочется есть, и я иду в кафе. Если ты вернешься домой, позвони мне, мы можем вместе пообедать. Пока.
Он хотел подойти, но передумал и вернулся в постель. Через полчаса телефон зазвонил снова.
— Это Элла, как ты? Ты можешь мне перезвонить на работу?
Лукас снял трубку.
— Элла? Я здесь, — прохрипел он.
— Привет. Как дела?
— Отвратительно, — ответил Дэвенпорт.
— Снова сон про дробовик?
— Да, он возвращается. А иногда возникает посреди дня. Я ощущаю прикосновение стали.
— Классическая ретроспекция. Такое случается с пострадавшими во время пожаров, с теми, в кого стреляли, и у людей, перенесших тяжелую психологическую травму. Это пройдет, поверь мне. Держись.
— Я стараюсь, но мне страшно. Прежде ничего похожего со мной не случалось.
— Ты будешь играть в четверг вечером? — спросила монахиня.
— Не знаю.
— Приходи на полчаса раньше. Мы поговорим.
— Хорошо.