На секунду повисла тишина, а потом Лайла Блуберд громко завыла. Старший ребенок, который ничего не понимал, вцепился в ее ногу и тоже начал вопить. По рации вызвали парамедиков. Три копа приблизились к мужчине, продолжая держать его на мушке, и отбросили оружие в сторону, чтобы он не мог до него дотянуться.
Командир ОБРа посмотрел на Лукаса и с трудом выговорил:
— Боже праведный, что все это значит, черт подери?
Глава 03
Дикий виноград опутал ивы, наклонившиеся к воде. В тусклом свете, падающем с моста Мендота, остров напоминал трехмачтовую шхуну с черными парусами, плывущую из устья реки Миннесота в Миссисипи.
Двое мужчин вышли на песчаный берег у оконечности острова. Чуть раньше они развели костер, поджарили рыбу и разогрели банки со спагетти. Огонь прогорел, превратившись в угли, но запах горящей сосны все еще висел в холодном воздухе. Примерно в ста футах от кромки воды, под ивами, стояла парная.[3]
— Нам следует отправиться на север. Сейчас на озерах должно быть хорошо, — сказал более высокий мужчина.
— Слишком тепло. И много комаров.
Высокий человек рассмеялся.
— Какие комары? Мы же индейцы, тупица.
— Проклятые чиппева снимут с нас скальп, — весело возразил его собеседник.
— С нас не снимут. Убивай их мужчин, бери женщин и пей их пиво.
— Я не пью их пиво, — ответил второй, и между ними на мгновение повисло безмятежное молчание.
Потом тот, что был ниже ростом, тяжело вздохнул и сказал:
— Слишком много нужно сделать. Мы не можем себе позволить развлекаться на севере.
Его лицо стало серьезным. Высокий индеец этого не мог видеть, но почувствовал.
— Жаль, что я не смог помолиться над телом Блуберда, — сказал он и через мгновение добавил: — Я рассчитывал, что он продержится дольше.
— Он не отличался умом.
— Зато верил.
— Да.
Оба мужчины были из племени сиу мдевакантон, приходились друг другу двоюродными братьями и родились в один день на берегу реки Миннесота. Одному дали имя Аарон Сандерс, другому — Сэмюэл Клоуз, но так их называли только представители властей. Для всех остальных, с кем они имели дело, они были Воронами, в честь отца их матерей Дика Ворона.
Позже шаман дал им имена на языке индейцев дакота, которые было невозможно перевести. Кое-кто из дакота утверждал, что они означают Светлый Ворон и Темный Ворон. Другие говорили, что это Солнечный Ворон и Лунный Ворон. Третьи же уверенно выступали за Духовный Ворон и Практичный Ворон. Но кузены называли себя Аарон и Сэм. Если кто-то из дакота и белых считал такие имена недостаточно впечатляющими, их это не волновало.
Высокого звали Аарон, он был Духовным Вороном. Того, что ниже. — Сэм, и он был Практичным. В багажнике их пикапа Аарон возил армейский сундучок, наполненный травами и самой разной корой. В кабине Сэм держал два пистолета сорок пятого калибра, бейсбольную биту и пояс с деньгами. Они считали себя одним человеком в двух телах, каждое из которых обладало одним аспектом. Это началось в тысяча девятьсот тридцать втором году, когда дочери Дика Ворона и их двое крошечных сыновей провели четыре месяца в холщовой палатке, страдая от голода и холода и пытаясь выжить. С декабря по март кузены жили в картонной коробке, заполненной разорванными армейскими одеялами. За эти четыре месяца две личности превратились в одну. Они был неразлучны почти шестьдесят лет, если не считать того времени, когда Аарон сидел в федеральной тюрьме.
— Жаль, что от Билли ничего нет, — сказал Сэм Ворон.
— Мы знаем, что он там, — тихо ответил Аарон Ворон.
— Но что он делает? Прошло уже три дня, а от него никаких вестей.
— Ты боишься, что он снова запил. Не стоит, потому что этого не произошло.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
Сэм кивнул. Когда его кузен говорил, что он знает, можно было не сомневаться, что так оно и есть.
— Я волнуюсь насчет того, что будет, когда он соберется нанести удар. Нью-йоркские полицейские в таких вещах большие мастера.
— Доверься Билли, — сказал Аарон.
Он был худощавым, но не хрупким, а жилистым и жестким, точно вяленая говядина. Суровые черты лица подчеркивали нос с горбинкой и глаза, подобные черным камешкам.
— Он отлично соображает и все сделает правильно.
— Надеюсь. Если его сразу поймают, телевизионщики тут же поднимут шум. Слишком рано.
У Сэма было широкоскулое лицо с морщинками вокруг большого мягкого подбородка, оттого что он часто улыбался, волосы цвета соли с перцем и глубоко посаженные задумчивые глаза. Круглый животик нависал над широким ремнем с черепаховой пряжкой.