— Ну, он же ей звонил, предупреждал о приезде.
— Лучше скажем, мадемуазель получила по телефону предупреждение, что он приедет вскоре после семи и они отправятся обедать. Звонивший говорил каким-то странным тоном, сославшись на простуду. Вы разговаривали с аль-Мульком, Джефф. Он был простужен?
— Нет…
— Ах, так я и думал. Итак, звонок раздался около шести часов. А в начале дня, ни о чем еще не договорившись с Колетт, фактически даже не зная, застанет ли он ее дома, аль-Мульк заказал у цветочника корсажный букет. Приказчик в магазине тоже упомянул о «простуженном» голосе. Дальше, Джефф. Отправляясь обедать, придет ли вам в голову нести даме корсажный букет? Вы его ей пошлете, не так ли? Нелепо поступать иначе, тем более если цветы заказаны заранее. Кто-то зашел в магазин за букетом — очень высокий мужчина, как нам стало известно. Определенно не аль-Мульк. Кто-нибудь из прислуги? Жуайе не подходит под описание, даже если бы был в Лондоне, где его не было. Грэффин? Похож по описанию, но мы знаем, что он целый день не выходил из клуба. И не клубный служитель. Странно… Наконец, что случилось с загадочным корсажным букетом после того, как его забрали у цветочника? Вы видели, как аль-Мульк спускался по лестнице и садился в машину. Была у него с собой коробка?
— Нет. Я уверен.
Банколен безнадежно махнул рукой:
— Бесполезно толковать об этом. Оба звонка явно сделал наш таинственный «простуженный». Не аль-Мульк. Аль-Мульк ничего не знал ни об обеде с мадемуазель Лаверн, ни об орхидеях. Короче, некто старательно подготовил свидетельства, что аль-Мульк собирался к мадемуазель Лаверн. Если бы даже мы не узнали о приглашении на обед, простуженный мужчина все равно хотел внушить нам мысль о намерении аль-Мулька встретиться с женщиной. Отсюда орхидеи. Поскольку к моменту отъезда коробки с цветами не было ни в машине, ни у него в руках, ее явно положили позже, когда аль-Мульк вышел из автомобиля. Сделал это высокий джентльмен, забравший букет у цветочника. Это была ложная ниточка, оставленная после того, как Джек Кетч схватил свою жертву.
После объяснений все выглядело ошеломляюще просто… Я бросил окурок в камин, закурил другую сигарету.
— Итак, мы установили, — рассуждал Банколен, — что Джек Кетч хотел внушить нам ложное представление о том, куда ехал аль-Мульк. Видя трость и перчатки, мы должны были прийти к выводу, что его хитростью выманили из машины, а потом схватили… Посмотрим, что было на самом деле. Припомните, как мы рассматривали перчатки. Помните грязные пятна на правой?
Я кивнул, отчетливо видя грязь на кончиках пальцев, зловещую широкую полосу на белой ладони.
— Вы нам сами сказали, — напомнил детектив, — что, когда египтянин садился в машину, перчатки на нем были чистые. Автомобиль был вымыт, там он не мог так сильно испачкаться черной пылью. Это, конечно, случилось после того, как он где-то вышел из машины, еще не сняв перчаток. И вот, — вскричал Банколен, — нам предлагают поверить, будто по пути аль-Мулька выманили, схватили и утащили. Кошмарное неправдоподобие, Джефф! Аль-Мульк вышел из автомобиля в чистых перчатках. Что ж получается: на него кто-то набросился, свалил на землю, а потом осторожно стащил с рук перчатки, сложил, аккуратно оставил на заднем сиденье? Полный бред, старина, рассчитанный на самого легковерного человека. Ясно, что аль-Мульк вышел из автомобиля по собственной воле, в перчатках и с тростью, — помните грязные пятна на набалдашнике? Шофер спокойно, ничего не подозревая, сидел за рулем. Сам аль-Мульк не питал никаких подозрений, хоть и ездил за пуленепробиваемыми стеклами. Он доехал до места назначения.
Над черными углями вилось красно-желтое пламя. Безумные вещи обретали форму за решеткой топки. Тихий гипнотический голос Банколена звучал как бы на расстоянии:
— Вспомните, Джефф, пятна на перчатках были пыльными, а не грязными. Вечер стоял сырой. Любые пятна уличной грязи засохли бы. Он запачкался в доме, в доме, куда направлялся и куда вошел…
Представьте себе мысленно денди в цилиндре, вышедшего в тумане из машины. Представьте, как он перешел улицу, вошел в дом, и сообразите, к чему он прикасался рукой, запачкавшись таким особенным красноречивым манером…
Кончики пальцев, широкая полоса на ладони… Я видел в каминной топке, словно в огромном мерцающем зеркале, протянутую руку в перчатке, державшуюся за…
— Лестничные перила, — тихо заключил я.
Последовало долгое молчание, потом послышался плеск налитого в стакан бренди. Банколен вдруг рассмеялся.
— Вот что я искал, — объявил он, — рассматривая со свечой лестничные перила. Все это представление попросту означает, что аль-Мульк объехал вокруг квартала, остановил машину в переулке и поднялся по черной лестнице в собственные апартаменты!
Глава 15
Улица повешенного
Порой безошибочная, очевидная истина обрушивается на тебя оглушительным ударом дубинки. Распахивается занавес, вспыхивает свет, налетает волна отвращения, и пугающий образ оказывается метлой, закутанной в простыню, с головой из выдолбленной тыквы с горящей свечкой внутри. В сердцах даешь этой тыкве щелчка, она летит в сторону… Банколен поднялся, принял знакомую позу, прислонясь к камину, весело на меня глядя.
— Конечно, я нашел на перилах следы перчаток, — продолжал он. — Вы меня видели и, я думал, определенно поняли, что я ищу. Позже днем я всем вам откровенно подсказывал, где находится Гиблая улица. Вы непременно должны были сделать очевидное заключение.
— Значит, Гиблая улица…
— Переулок за клубом. Это было абсолютно ясно с самого начала. Я сейчас объясню, откуда странное название. — Он с улыбкой смотрел на донышко стакана, покачивая его.
— Только, господи боже, зачем, — спросил я, — зачем звать шофера, садиться в машину и ехать к собственному дому с другой стороны?
— Вот именно, Джефф. Зачем? Именно этот вопрос вас уводит в ошибочном направлении. Когда кто-то выходит из дома, вы, естественно, не подозреваете, что он в него тут же вернется с черного хода. Именно на это рассчитывал аль-Мульк.
— Рассчитывал?
— Да… Вы забыли его странную фразу, которую нам передал Жуайе? Перед отъездом камердинера в Париж аль-Мульк в разговоре сказал, что, если его план удастся, он заманит Джека Кетча в ловушку, поймает с поличным. А еще сообщил, что нашел себе в клубе помощника.
Джефф, в тот вечер аль-Мульк собирался расставить ловушку для Джека Кетча. И фактически сыграл тому на руку. Легко догадаться о ходе событий. С аль-Мульком подружился убийца, не внушив египтянину никаких подозрений. Рассказал, что заметил в его номере кое-что странное, даже, может быть, самого Джека Кетча за делом. Именно он предложил приготовить ловушку. Уговорил аль-Мулька уехать вечером в машине, создав впечатление, что его долго не будет, и тихонько вернуться через черный ход. Джек Кетч, введенный в заблуждение, явится в номер. Спрятавшись, египтянин его разглядит…
Детектив презрительно махнул рукой:
— Мысль не самая умная, правда? Но аль-Мульк, доведенный до бешенства, ухватился бы за любую идею. Он вовсе не собирался встречаться тем вечером с мисс Лаверн, намереваясь выследить Джека Кетча.
Я встал и принялся расхаживать по комнате. План прояснялся деталь за деталью…
— Видите, как дьявольски умен убийца? Внушив всем впечатление, будто аль-Мульк уехал из клуба, он гарантировал, что полиция даже не станет искать его здесь. Сначала выманил отсюда жертву, а потом заманил обратно. В результате заставил полицию обшаривать весь Лондон, каждый уголок города, кроме находившегося прямо у нее под носом. Думаю, Джефф, можно признать это самой блестящей деталью в истории преступлений. — Глаза его очень ярко горели, тон был напряженный, восторженный. — Видите картину, Джефф? Когда аль-Мульк поднимался по темной лестнице, убийца его поджидал на площадке. Может быть, Джек Кетч предложил встать в дозор вместе с ним, и аль-Мульк все равно ничего не заподозрил. Триумфально поджидая, когда мушка спокойно заползет в раскинутую паутину, паук улыбался…