- Здоров, как бык, только поддает, по-моему, крепко. И ходит смурной, меня достал своими придирками - то неправильно, это переделать! А все из-за тебя, Настюша, уехала не попрощав-шись, вот он и вымещает свой гнев на бедных подчиненных.
- Правда? Я прикажу ему, чтобы выдвинул тебя на какую-ни-будь премию, компенсировал свою придирчивость.- показалось, она сказала это с улыбкой.Боря, ты не мог бы позвать его? На минутку.
- Настя, ты фантастическая женщина, честное слово! Я даже завидую Сереге, по-хорошему, конечно. А вот насчет позвать... Понимаешь, скоро начнутся важные аукционы, ожидаются переста-новки в правительстве. Главный жутко нервничает, каждый день совещания проводит. Все накачивает, накачивает... Боюсь, не удастся вытащить Серегу. Скажи, что ты хочешь, я передам. Сос-кучилась, да? Приехала, а он совещается, вот нахал!Павлюко-вич довольно хохотнул.
- Боря, мне надо срочно поговорить с Сережей. Пожалуйста, передай ему сейчас, что это я звоню. Прошу тебя.
- Ладно, я попробую,- Павлюкович пожал плечами, как будто Настя могла увидеть его натуральное сомнение в успехе этого предприятия.- Не обещаю, но сделаю все, что смогу. Ты подож-дешь у телефона?
- Да, подожду. Спасибо.
Дважды его благодарили по этому телефону. Первая благо-дарность обещала деньги, большие деньги, вторая... ничего не обещала, но была намного приятнее первой. Потому, что сам го-лос, возможность поболтать с Настей возбуждали.
Павлюкович выскочил из кабинета и бегом помчался по кори-дору. Аля удивленно ахнула, когда он без разрешения ворвался в кабинет главного редактора, сильно хлопнув дверью.
- Валерий Петрович, она на проводе!
Лавкин взвился с кресла так, будто мгновение назад сел на горячий гвоздь.
- Так! Спокойно! Главное - не спугнуть. Чего она хочет? Весь вид его свидетельствовал о готовности вступить в
беспощадную борьбу за славное дело демократической корпорации и ее генерального директора. А как же иначе? Позволить всяким прощелыгам разрушить газету, выдернуть кресло из-под главного редактора? Никогда!
- Понятно, чего. Чекмарева. Я сказал, что совещание очень важное, вряд ли удастся вытащить его.
- Молодцом! Значит, так. Ступай и скажи ей, что вытащить Чекмарева не удалось, я не отпустил. Но он просил ее подъехать к редакции, если что-то срочное. К шести, потому что совещание продлится до конца рабочего дня. Понятно? Сюда! Пусть внизу у лифта подождет.
- Понятно,- Павлюкович рванулся к двери, но грозный голос Лавкина остановил его.
- Стоп! Некуда тебе спешить. Ты пытался вызвать его, ус-лышал ответ и спокойно вернулся к телефону. Иди.
И сам торопливо направился вслед за корреспондентом.
- Але, Настя? Я же говорил тебе, что он смурной и заня-той, дальше некуда. Начальник! А Валерий Петрович так на меня рявкнул, что душа в пятки ушла. Но я все же передал Сереге, что ты звонишь. И получил ответ: приезжай к шести сюда. Будет ждать тебя у входа.
Лавкин стоял у двери, одобрительно кивая.
- Не может? Ну что ж...- Настя с огорчением вздохнула.- А ты не знаешь, он после работы поедет домой?
- Понятия не имею. Если не сможешь приехать, скажи, где будешь. Я передам Сереге, он подскочит.
- Нет, Боря, спасибо. Я сама его найду, когда нужно бу-дет. Извини. До свидания.
Павлюкович повернулся к Лавкину.
- Положила трубку. Не хочет приезжать. Сказала, что сама найдет его, когда будет нужно.
- Ясненько. А о чем ты понятия не имеешь?
- Домой он поедет или нет. Откуда я знаю?
Лавкин внимательно посмотрел на Павлюковича, отметил про себя подозрительное нетерпение в его глазах и вспомнил жесткий голос Сафарова: "До конца рабочего дня ты контролируешь ситуа-цию, Валерий. Очень плохо, если будет утечка информации. Не маленький, должен понимать." Еще бы не понимать! Он приобнял корреспондента, легонько подтолкнул к двери.
- Пойдем со мной, Боря. Есть для тебя заданьице.
- Я же все сделал, Валерий Петрович...
- Еще не все, Боря, еще не все.
Он привел Павлюковича в комнату секретарши, усадил в кресло. Аля не удивилась, а ужаснулась, увидев, как шеф обни-мает не самого уважаемого своего сотрудника. В редакции твори-лось что-то странное, такое, о чем и подумать нельзя было раньше! Главный Чекмарева без конца вызывает, о чем-то шушука-ются, потом Чекмарев исчезает, появляются незнакомые люди из "ДЕГЛа", а Лавкин начинает бегать по лестнице... Павлюкович, который к двери кабинета подходит на цыпочках, влетает в каби-нет без разрешения, теперь еще и это... Что происходит?
- Аля, присмотри за Борисом, он мне понадобится с минуты на минуту. Никаких звонков, отсюда - никуда.
- Валерий Петрович, мне статью надо сдавать, в плане за-гонного номера стоит,- жалобным голосом сказал Павлюкович.- Может, я у себя побуду?
- Статья подождет! Сиди и жди. Мы живем по законам воен-ного времени, шаг влево, шаг вправо - увольнение,- сурово пре-дупредил Лавкин.
- Это не военное, а совсем другое время,- пробурчал Пав-люкович.
- А я сказал - военное! В широком, понимаешь, смысле сло-ва! Отсюда ни на шаг!
Лавкин плотно закрыл за собой дверь кабинета, подбежал к столу, схватил трубку телефона.
- Это Евгений Игнатьевич? Да-да, Лавкин вас беспокоит. Звонила. Минуту назад закончили разговор. Нет, не я, сотруд-ник... тот самый, с которым вы беседовали, Павлюкович. Повери-ла, что Чекмарев в редакции, но очень занят, не может подойти к телефону. Нет, подъехать к редакции отказалась. Да. Сказала, что сама найдет его, когда понадобится. Интересовалась, домой он поедет сегодня после работы, или еще куда. Я тоже так ду-маю. Да. Павлюковича держу под контролем до конца рабочего дня. Сколько там... четыре. Еще два часа. Пожалуйста. Надеюсь, так сказать, что помог нашему общему делу.
Он глубоко вздохнул, резко выдохнул и лишь после этого сел в свое кресло. Приказал по селектору:
- Аля, пусть Павлюкович войдет. Сегодня меня нет ни для кого.
- Валерий Петрович, у меня дел невпроворот, Чекмарева нет, за двоих приходится работать, а вы держите меня в "пред-баннике" непонятно зачем!простонал Павлюкович, заходя в ка-бинет.
- Ну-ну, поубавь свой пыл, Боря, я, так сказать, разре-шаю,примирительно буркнул главный.- Раньше тебе, кажется, нравилось заглядывать в "предбанник", болтать с Алей.
- Раньше! Раньше Чекмарев был на месте, не требовалось повышать дисциплину и ответственность. Вы же сами этого требу-ете, а сами не даете нормально работать!
- Значит так, Боря. Обстоятельства складываются самым серьезным образом, понимаешь ли. Все объяснить не могу, но главное скажу: до шести будешь сидеть здесь, в моем кабинете. Возьми из шкафа что-нибудь почитать, кресло выбирай любое, и... молчи. А я пока почитаю "куски" загонного номера.
- До шести! Валерий Петрович, у меня тесть серьезно бо-лен, операцию будут делать скоро... Я обещал звонить, узна-вать, как самочувствие...
- Звони отсюда.
- Но почему?
- Потому! Звони, сказал, отсюда!
- Под надзором? Не могу же я оповещать всю редакцию о своих проблемах? Придется подождать. Но учтите, Валерий Петро-вич, если с тестем что случится, вы будете отвечать.
Павлюкович поджал губы, качнул головой, что должно было означать: совсем обнаглело начальство! И медленно пошел к шка-фам с книгами.
21
"Вот опять небес темнеет высь, вот и окна в сумраке зажг-лись..." Почему-то вспомнилась эта песня. Наверное, потому что старая. Старые песни все хорошие, добрые...
Потемнела небесная высь, опять потемнела, и окна в доме напротив зажглись, опять зажглись. Все, как и прежде там, за стенами этой квартиры, все, как прежде внутри этих стен... Только почему-то она одна здесь, без Сергея. Да, в общем-то, ясно, почему. Он был нужен ей для того, чтобы отомстить за Олега, чтобы заставить убийц бояться собственной тени. Может быть, так оно и вышло, да ей от этого только хуже стало. Пото-му, что потеряла Сергея и лишь совсем недавно поняла, что с ним потеряла и свое счастье.
А может, еще не потеряла? Вернется он домой, увидит ее и... и все будет по-старому? Она все-все расскажет ему, вста-нет на колени, попросит прощения.