— Эээ… Владислав Иванович, может шашлыку? — предложил Коля.
— Ага. И пивко заодно мне в машину положите. Все. А вы ребята, дуйте в хозяйственный магазин!
— З-зачем? — спросил Жека.
Мы с Колей понимающе переглянулись. Молодой еще, не понимает начальственного юмора…
— За мылом и веревкой! Лучше сразу вешайтесь, питекантропы недоразвитые! Вы придурки даже выпить нормально не можете! Какие вы нахрен опера?! Я ваш план за пять минут раскусил! Позорище!!! Орангутанги, мать вашу!
— Судя по лексике, он недавно «Интернов» смотрел, — тихо шепнул мне Коля.
— Ага, но до Охлобыстина недотягивает, — кивнул я. — Чего-то знаешь, не хватает.
— Что вы там шепчетесь, вы двое?! Вот чуяло мое сердце, что вы опять что-нибудь задумаете! Значит за всех и отдуваться будете!
— Ага, щас! — заявил Коля. — Мы только за девчонок готовы пострадать, а все остальные участвовали, добровольно мы никого не заставляли!
— Да мне по барабану! Так, а это у нас кто? — Владислав заметил все еще сидевших на земле скинхедов. — Вы что, бандерлоги, еще и подраться успели?
— Владислав Иванович! — неожиданно для всех воскликнула Лера. — Все по уставу было, они на Игоря напали! Я даже на телефон сняла этот момент. Ну а мы…
— Значит, сами накинулись? — недоверчиво уточнил Владислав. — Причем на Игоря и до сих пор живы?
— Как видите, — я развел руками. — Все в рамках самообороны.
— Эй, начальник. Я жаловаться буду! Эти уроды накинулись и избивать нас начали! Серого вообще ножом пырнули! И «скорую» не вызывают, мусора позорные! Человек умирает, а они ржут!
— Где человек умирает? — поинтересовался Владислав и даже на всякий случай посмотрел по сторонам. — А ты про это чмо?
Он с размаху пнул ногой раненного мною нациста.
— Так это не человек, а так… мусор. Унтерменш. Ты вообще «Майн кампф» читал? Знаешь, что с такими как вы делать надо? Правильно, ликвидировать, чтобы вы место на этой планете не занимали.
А ведь и правда. Все славяне без исключения признавались неполноценной расой и подлежали уничтожению вслед за евреями и цыганами. Так что… этих бравых ребят с бритыми головами и свастикой на груди ждали бы те же самые печи Освенцима и бараки Бухенвальда. Впрочем, вряд ли такую мысль можно вбить в их головы…
— Коля. У тебя там связи в ментовке были, организуй им пятнадцать суток.
— Без проблем.
— Хотя подожди. Они видели что-нибудь?
— Да ты что? — испугался Коля. — Мы их просто попинали немного, да и все.
— Жаль, — совершенно серьезно ответил Владислав.
— Так… еще не поздно.
— Не стоит руки пачкать… — он сплюнул и пошел к своей машине, но потом обернулся и крикнул. — Разбежались по разным углам быстро, а не то из дежурств до конца года не вылезете! Без выходных пахать будете, стахановцы залетные…
Мы с Колей опять переглянулись и пожали плечами. В принципе мы все успели сделать. И шашлыка поесть, и поболтать и даже пива хлебнуть. Владислав, конечно, конфисковал оставшиеся две бутылки, но ведь мы их даже и открывать не собирались.
Праздники праздниками, но работа есть работа.
Наказание в итоге получили только мы с Колей, на остальные отделались только устным выговором за нарушение установленного графика патрулирования. Причем Коляну досталось больше чем мне — Владислав назначил его своим заместителем. Меня же ждала другая участь…
Поздней ночью над спящим городом бесшумно пролетело крылатое создание. Незваный гость с легкостью прошел через защитные барьеры и обманул сторожевые заклинания. Дежурившие на земле охранники ничего не заподозрили.
Крылатый опустился на землю за воротами. Невидимая защита, охранявшая дом смертного лучше любых защитных заклинаний, не задержала его. Страж дома вздрогнул, но не проснулся. Архангел взглянул на зачарованный камень и усмехнулся. Предвестник не соврал, его артефакт помог преодолеть древнюю защиту… Теперь смертного посмевшего оскорбить его ничто не спасет.
— Далеко собрался?
От тихого вкрадчивого голоса за спиной крылатый воин Света резко развернулся на месте. Недалеко от него стояла невысокая девчонка.
— Ты не имеешь права здесь находиться!
— Ты в этом так уверен? А что ты тут делаешь?
— Я в своем праве!
— Не помню, чтобы у вас было право убивать смертных.
— Не тебе судить о моих правах, отродье мрака!