- ...И когда штрафной батальон засел в болоте, когда их солдаты и офицеры боялись вылезти под шквальный огонь противника(!), я поднялся во весь рост(!) и, строча по ним из своего автомата(!), заставил этих бойцов подняться в атаку! И мы смели немцев. Я сам тогда взял в плен их офицера и привел его в штаб полка. И мне сам командир полка(!) жал при всех руку и представил к награде, медали "За отвагу".
- вы - герой!
- Я всегда, как подобает настоящему ленинцу и сталинцу, был впереди! Я не боялся ни немца, ни япошки. Я их загонял в болота и в море и не давал им возможности вылезти назад! Нацистам нет дороги назад на нашу землю!
- А после войны вы остались служить в НКВД?
- Да, и этим горжусь. После курсов я много чего сделал для Родины!
- И дослужились до какого звания?
- До капитана!
И только сейчас Николай заметил трясущуюся руку этого человека, усыпанную темными пигментными пятнами, потихоньку растворяющимися белыми старческими красками.
- Кода я пришел на этот завод, мне предложили служить в ВОХРе, но я отказался. Я начал работать сверловщиком в механическом цехе. Это очень, скажу вам, ответственная работа, математическая, я вам скажу! Нужно было с точностью с чертежей перенести форму отверстий на железные листы, на заготовки, на фланцы. От этой точности зависело качество сборки любого механизма, крышки, заглушки. И я ни разу не ошибся. Поэтому коммунисты цеха избрали меня секретарем партийной организации, а через два года, коммунисты завода все до одного проголосовали за то, чтобы я вошел в партийный комитет предприятия!
- Это очень высокое звание?
- вы правильно задали вопрос, молодой человек. Член парткома - это высочайшее звание для коммуниста. Это мы несли передовое знамя нашего химического комбината! Это под нашим флагом он выполнял и перевыполнял плановые задания трудовых пятилеток! Это мы контролировали работу каждого участка завода! Это мы наказывали лодырей, тунеядцев, пьяниц, прогульщиков! Это мы строго спрашивали с ответственных лиц за нарушение правил безопасности труда, за выдачу бракованных инструментов, за выпуск бракованных деталей! И я за эту работу неоднократно награждался грамотами и дипломами администрации комбината, райкома и горкома партии! Я - ветеран труда!
- Александр Иванович, за что вы отвечали в партийной деятельности? - спросил Синцов.
- Я - коммунист! Я за все отвечал, в том числе, и за охрану труда, за действия каждого руководителя! Со мной первым здоровался главный инженер комбината, потому что я раньше его на полчаса приходил на комбинат и проверял работу охранников, сколько воров они за свою смену задержали на проходной. Мне сам начальник ВОХРа отдавал честь и докладывал: "Товарищ гвардии капитан в отставке, за время моего дежурства было задержано столько-то воров".
- А что они воровали?
- При Сталине за каждую украденную гайку вора садили на десять лет в тюрьму. Мы же стали добренькими, понимаете? - то ли в укоризну, то ли просто хотел подчеркнуть это отношение к людям Кораблев, трудно понять. Но, судя по тому, что каждое слово он произносил с постановкой ударения на последнем слоге, независимо это звучит правильно или нет, то значит, оно имело свою особую важность. - А мы слишком добренькими, понимаете ли, стали! К несунам, к ворам, понимаешь ли. И за это мы с них очень строго спрашивали: лишали премий, тринадцатой зарплаты или садили их в тюрьму. Там вы видели мой архив. Это говорит о том, что я вел очень строгий контроль и не только по недисциплинированным коммунистам, а и по беспартийным! Никто от меня, работника НКВД, не мог уйти безнаказанным!
Кораблев встал из-за стола. Глядя на него, Синцов невольно удивился, как перед ним этот сгорбленный, восьмидесятилетний старик преобразился в крепкого, еще полного сил мужчину.
- Я сейчас в туалет схожу. вы еще не устали меня слушать? - спросил он у Николая.
- Можно я напишу очерк о вас? - тут же сказал Синцов.
- Ваша фамилия мне хорошо знакома.
- Это по книге Симонова "Живые и мертвые"...
- Нет, нет, нет, - помахал рукой Кораблев. - Ваш дед...
- Нет, нет, отец работал на химкомбинате токарем в механическом цехе, потом, после окончания учебы в институте стал мастером цеха.
- То-то мне знакомо ваше лицо, молодой человек.
- Да, батя и жил в этом доме. Ему завод выделил здесь квартиру перед уходом на пенсию. Трехкомнатную квартиру, как инвалиду войны.
- Да, может быть, я проверю. Подождите, я сейчас вернусь.
Когда за Кораблевым захлопнулась дверь в туалетной комнате, Синцов тихонько потянул на себя ящик кухонного стола, в котором лежали вилки и ложки, и осмотрел связку ключей, лежавших сбоку. Взяв их, прокрался в зал и попробовал первым ключом открыть шкаф с архивом "Дел". И он тут же провернулся, дверца отворилась. Взяв несколько дел, закрыл шкаф и, положив ключи назад в ящик кухонного стола, громко сказал Кораблеву:
- Александр Иванович, меня вызывают, извините, я побежал, - и выскочил из квартиры Кораблева.
Глава 5. Люди в черном
- Будешь виски или водку? - Паша с официантом не сводили с Николая глаз.
- Нет, нет, у меня сегодня еще много дел, - замотал головой Синцов. - У вас есть останкинский квас? - спросил он у официанта. - Вот его я с удовольствием буду пить, большой бокал мне, пожалуйста, этого кваса.
- Коля, семга, осетр с квасом, да нас здесь сразу же все засмеют, - удержав за руку официанта, сказал Мысенко. - Давайте тогда сюда целую бутылку виски "Эрли таймс", ноль семьдесят пять, ну, и квасу, если нравится он человеку, - подмигнул своему университетскому товарищу Паша.
- Ты же за рулем! - удивился Синцов.
- Месяц назад мы ездили в соседнюю область, ну, короче, губернаторы там свои дела обсуждали. Так, мой шеф на вертолете должен был туда вылететь на следующий день вечером, а я со своей бригадой туда на день раньше вырвался, но машинами. На границе области около ПДС остановились, на капоте моего "Мерса" стол накрыли, виски поставили, и квасим с Лешкой и Витькой. А гаишники туда-сюда бегают вокруг нас, нервничают, пена со рта у них идет, а куда им деваться, а? Номера машины видят, а руки у них коротки.
Выскочил из здания ПДС их начальник, майор. Тоже, смотрю, нервничает, начинает беситься, кричит на своих гаишников, там еще что-то. А я ему так с растяжечкой говорю, что, майор, нам глаза здесь мусолишь? Иди и работай, посмотрим, за что ты бабки здесь народные получаешь. Так, он от нас на метров двадцать отошел и давай машину за машиной останавливать. Вот так, Коля. А ты боишься, что я - выпивший за руль сяду. Да, вся наша полиция будет за полкилометра мне честь отдавать и независимо от того, буду я за рулем сидеть трезвым или в дребедень пьяным.
И у тебя, я вижу, все впереди. Да за полгода, в крайнем случае, за год ты на этой должности себе на трехлетний "Форд" заработаешь. "Си-макс", который тебе нравится, так можешь его и в кредит взять на пару лет. Ты думай, думай, - и, отодвинувшись от стола, дал возможность официанту налить ему морса в большой бокал и спросил у него. - Виски еще мне долго ждать?
- Да, у меня сегодня, Паша, день сложный, - услышав про спиртное, спохватился Синцов.
- Деньги не знаешь куда потратить? - ухмыльнулся тот. - Так, давай помогу!
- Нет, спасибо, таких помощников кругом множество, - улыбнулся Синцов. - Не это меня занимает, есть серьезные дела. Вечером ожидается встреча с важным человеком.
- Не с любовницей ли, случайно? - заговорщицки улыбнулся Мысенко.
- Ну, неважно, - нашелся Николай.
- Ладно, - махнул рукой на эту тему, как лишнюю, Павел. - Меня вот, что волнует: откуда у тебя с Лебедем дела?