- Аквариума. Как это слово понять?
- Ну, открытая часть болота, озера, в смысле. Течение в нем слабое, глубины хорошие, зимой в нем рыба зимует, летом тоже стоит, вода там прохладная. Может, в этом месте и родники есть. Точно не знаю, - быстро проговорил Киреев.
- А проезд оттуда есть к избе?
- Конечно. Дорога так себе, глиняная, она идет дальше на кордон. Там у них лесничество, заказник. А здесь самая граница заказника.
- А Вертилов - охотник?
- Конечно. Говорят, и медведя с одного выстрела брал.
- Ничего себе! - воскликнул от удивления Николай.
- А почему его прозвали Питбулем?
- За бесстрашие, наверное.
- Редкое качество. А почему же вы все здесь приготовили, для того, чтобы разделаться с ним, а он до сих пор жив? - спросил Синцов.
- А нет у нас этого бесстрашия, как у него. А Макс, Максим, перегорел, как и я, разделаться с Вертиловым. Да и приказа не было с ним покончить.
- Этот приказ вам должен дать Кораблев?
- Он самый. Мы же ему подчинялись. Партию эту он образовал в девяносто пятом году, кажется, или чуть раньше, когда бандиты всем управляли в городе. В то время каждому из нас было за пятьдесят или около этого. А, как только девяностые пришли с этими революциями-переменами, с забастовками шахтеров, химиков, учителей, медиков, закипела и у нас кровь, как дети, мы в войнушку стали играть.
- И кого-то замочили? - снова спросил Синцов.
- А это не Вашего ума дело.
- А тогда зачем я вам сейчас здесь нужен, Александр Васильевич?
- А потому что... - сбился Киреев и тут же сделал вид, что закашлялся. - Потому, чтобы, это самое, что бы ты знал, где эта гнида прячется, - брызгая слюной, пытаясь погасить в себе возмущение, сказал Киреев.
- вы думаете, что это его работа: собака убита, спецовки развешивает у вас во дворе?
- Не Кораблева же с Максом.
- Ну, и что от этого толку, что я узнаю о нем? Сделать ему рекламу в газете, или написать про него обвинительную статью?
- А ты напиши про него, все, что я тебе рассказывал, что тебе говорил о нем Столяр, то есть Столяров. Пусть все знают, какая он гнида. Еще говорят, он и в церковь ходит, просит Бога, чтобы Он простил ему все его грехи. Не дождется!
Ветер, набравший силу, разогнал дымку с того берега болота. За небольшими облаками, ползшими по небу, как овцы, одно за другим, пошли их огромные стада, и все плотнее и плотнее, закрыв собой еле видный на небе молочный круг луны, а за ним и проснувшееся, еще только набирающее силу света, солнышко.
Николай, настроив резкость линз бинокля для своего зрения, стал внимательно рассматривать небольшой двор около избы. Первое, что отметил, это - еле видный дымок, идущий из трубы, значит, в ней кто-то есть.
- А вы думаете, что он все сам делает? - нарушив зависшую тишину, спросил Николай.
- Так, у него целая мафия.
- А кто за ней стоит?
- Так, бывшие, как Вертилов, разные бывшие и настоящие начальники. Ну, те, кто тогда с ним работали в управлении химкомбината, а сейчас городом руководят.
- Смешно. вы сегодня для них никто. Захотели бы, в две секунды бы с вами разделались. Не верите этому? - Николай обернулся и посмотрел на Киреева.
- Так думал уже об этом, и не раз. Ну, скажи, мил человек, а зачем мне тогда все это делать?
- Скорее всего, этим занимается тот человек, которому нужна Ваша квартира, дача. Когда-то вы ему обо всем рассказали, или кто-то об этом рассказал, вот он потихонечку и накидывает на вас удавку.
- вы, Николай Иванович, говорите об этом, как Ваш следователь.
- Да? - удивился Синцов. - Хм. Совпадение, говорите. Ну, а сами не задавались этим вопросом?
- Так, нет. Хм, - чему-то теперь усмехнулся Киреев. - А вы посмотрите, какой он.
- Кто?
- Да туда смотрите, а не на меня.
- А-а, понял, - Николай приблизил к своим глазам бинокль и начал всматриваться в постройки на вершине у болота. - И зачем он у болота избу свою построил? Там же комары.
- А летом я его ни разу здесь и не видел, - сказал Киреев. - Вот, ни разу. Но люди бывали здесь, видно, дружки его. Один раз чуть не нажал на курок.
- Сколько у вас злости к нему осталось! - то ли возмутился, то ли удивился Синцов.
- Так, почитайте, все архивы у Кораблева. Они у него где-то с шестьдесят пятого года хранятся. Их до него другие секретари парткомов собирали и почему-то не хранили их в архиве химкомбината, а у себя, в тумбочках, в столах. Вот, он их забрал.
- И все плохо было, всегда людей обманывали?
- Так, там не только все с нашего химкомбината. Много закрытой информации со всей страны, с обкома им подавали для ознакомления. Там такого начитался.
- Ладно, Александр Васильевич, может, уже пойдем, а то на часах уже половина десятого, а завтра мне на работу.
- Жаль, жаль.
- Я все-таки вас никак не пойму, из-за чего вы так ненавидите Вертилова? Столько лет прошло, и создается такое впечатление, что простить его до сих пор не можете. Это, наверное, потому, что вы и свои недочеты стараетесь на него сбагрить. Мол, он во всем виноват. Да?
- Ладно, - махнул рукой Киреев. - Он мою жену пару раз насиловал. Красивая баба была, работала кладовщицей в механическом цехе. Вечно там что-то у нее да найдет. Вот и передком рассчитывалась.
- Да-а, теперь понятно. И вы об этом знали еще тогда?
- Перед смертным одром призналась мне, - прикусил губу Киреев, и слеза скатилась на лицо и по глубокой морщине потекла вниз.
- Извините.
- Она сказала, что со многими бабами он так разделывался.
- Сволочь! - прошептал Николай и еще раз, перед уходом, подняв бинокль, посмотрел в сторону избы.
- О-па, Александр Васильевич, так там два Вертилова, похоже. Может, есть возможность поближе к ним подобраться? А? Уж, больно, они похожи.
- Так, вы молоды, посмотрите. Здесь-то напрямую сто восемьдесят шагов, а бинокль-то двенадцатикратный. Зять подарил.
- Да, да, - протерев ладонью слезящиеся глаза, Киреев стал всматриваться в двух мужчин, стоявших к нему лицами и о чем-то разговаривающими между собой. - Уж, больно, молод второй, но так похож на старика.
- Так, это - его внук, - вдруг сказал Киреев. - А вы что, не знали?
- Откуда? Следователь мне об этом не говорил.
- Так его дочка, Верка, еще в школе нагуляла ребенка. Тю ты, думал, знаете. Она еще школьницей родила, его в детдом сразу отдали и все. А потом он нашел их, кто-то из добрых людей пацаненку сказал об этом. У мамки сразу псих, в больнице пролежала. Говорят долго.
- В какой?
- Да, в психбольнице: повеситься хотела. В какого-то сыночка партийного влюбилась, а тому сказали, что она уже нечиста, малыш у нее есть. Ну, а тот взял и дружкам об этом сказал, ее и пустили по кругу.
- Да-а, одна Ваша история не легче второй, - сплюнул Синцов.- Как бывает грязен этот мир!
- Вот, и я говорю, он с сынком меня убить хочет.
- А у него тоже, говорили, сын был от первой жены? - посмотрел на Киреева Николай.
- Был, был, разными делами скверными занимался, даже колдовством. А потом что-то у них с Сергеем Петровичем не пошло, вроде квартиру хотел его поделить. А у того их много в городе, три или четыре. Но Вертилов жадный, напоил чем-то внука, у того и ум за разум зашел, и это все, что знаю об этом. Говорили, что Вертилов с ним жил. Но в психбольницу не отправлял.
- Это точно? - Николай посмотрел на Киреева.
- Так, как Столяр мне сказал, так и я тебе сказал. Еще кто-то моей жинке об этом говорил. Раньше это дело было. Так, подумал тогда, что сплетни это.
- А Максим Максимович вам не говорил, откуда ему это известно стало?
- Столяру то? А у него и его жены своих знакомых много. Вот, и узнали что-то от них, а я от своих знакомых.
- Да, да, - согласился Синцов. - Александр Васильевич, ложитесь, кажется, они в нас целятся из карабина, - и, сползая на землю, Синцов прикрыл свою голову руками.
- Опять вычислил, гнида! - со злостью в голосе прошептал Киреев.