— Итак, внимание — вопрос: что я тут делаю в девять часов утра?
Двинув бровями и чуть склонив голову к плечу, Джоконда молча согласилась. Я передал бразды правления тут же угомонившейся Нинель и подошел к Джо.
— Тогда нам следует поговорить.
Джоконда усмехнулась:
— Ты не находишь, что для начала мне следует позавтракать?
— Нет! — непреклонно возразил я, отбирая у нее чашку в тот самый момент, когда она уже собиралась налить себе кофе. — Для начала нам следует уединиться в твоем кабинете и кое-что обсудить.
Она развела руками, мол, ничего не поделаешь, и покорно пошла впереди меня. В кабинете мы уселись по разные стороны стола друг против друга.
— Что вы делали с солдатами и Фараоном в долине, в помещении, закрытом куполом ОЭЗ?
Я нарочно выстроил фразу так, будто мне уже и без нее известно всё. Но Джоконда не повела и бровью, только взгляд ее стал внимательнее, как у психиатра, внезапно обнаружившего у пациента признаки малоизученного отклонения.
— Еще раз — можно? — переспросила она после паузы.
— Давай без спектаклей, Джо? Ты ведь понимаешь, что эта информация не уйдет дальше меня? Какой смысл изображать передо мной пленного на допросе?
Джоконда прищурилась.
— То есть ты сразу же подумал о недоверии к твоей персоне? — вкрадчивым и зловещим тоном, уже давно не способным повлиять на меня, переспросила она.
— Ты знаешь, вот как-то так… промелькнула крамольная мыслишка ненароком…
— И зря промелькнула!
— О-о-о, как ты меня успокоила!
— Я и не обязана тебя успокаивать. Не слишком ли большого мнения ты о себе?
— Тогда почему бы не…
— Потому что у всех еще чересчур свежи воспоминания о событиях на развалинах Бруклина, синьор Элинор! — скороговоркой выпалила Джо, а из карих глаз ее, почерневших от ярости, сыпались электрические искры. — И то, что произошло на площади перед здешней больницей — тоже! Но на этот раз, если тебе станет известно то, что ты так упорно стараешься достать из меня, ты подпишешь смертный приговор не только себе.
Я замер. Она испугалась собственных слов и отпрянула, невольно прикоснувшись пальцами к губам. Мы смотрели друг на друга, и я понял: только что она сказала худшее из того, что могла сказать.
— Спасибо, Джо. Славно поговорили.
— Не обижайся, пожалуйста!
— Я не обижаюсь, с чего ты взяла? Все отлично. Мне пора.
Она встала и пошла за мной.
— Кристиан, я не хотела тебя обидеть. Это так и есть, клянусь Мадонной!
Я улыбнулся еще ласковее нее:
— Я не обиделся, Джо. Ты очень доступно объяснила, почему я не должен знать того, что знает половина нашего города. Ведь никто, кроме меня, не сможет после этого поставить весь мир на порог Апокалипсиса!
— Знаешь, Кристиан, а я бы на твоем месте гордилась. Потому что это действительно так, тебе это будет по плечу. Ты сам не понимаешь, насколько правильно выразился сейчас!
— Джо, по-моему, ты сегодня переработала. Говорю тебе как доктор. До встречи.
Она была прекрасна, как никогда. Солнце в окне охватывало нимбом ее пышноволосую голову, усталые глаза светились одновременно и раскаянием, и возмущением, а на щеках проступил румянец. И не уходить мне хотелось, а подхватить ее на руки, закружить, поцеловать, как тогда, в палате. Джо поняла это, сделала шаг навстречу, но тут (как всегда, подло) засигналил вызовом ее ретранслятор. Она безнадежно развела руками, мы засмеялись и каждый пошел по своим делам.
На самом деле под куполом ОЭЗ, скрывавшим имитацию заводского склада, ночью происходило вот что.
Когда погасли почти все огни города, в долину Грёз съехалось несколько машин. Из них вышли люди, человек тридцать, большинство из них были военными. Дождались черной «стрелы» — автомобиля квадро-структуры Джоконды Бароччи. В прибыли все «эльфы», в том числе Фанни, а кроме «эльфов» — Риккардо Калиостро и Хаммон.
За две недели до этого Дик пообщался с отцом, теткой, Эвелиной Смеловой и Ольгой Самшит. Речь шла о Фараоне.
— Абсолютно понятно, госпожа Президент, что отправить с ним в качестве телохранителей взвод киборгов мы не можем, — выступила Эвелина. — «Синтетика» выходит из строя. И тем более вряд ли возможно перепрограммировать их на убийство: закон «не убий» встроен в каждую их хромосому.
— А если выпустить партию роботов, способных убивать? — полувопросительно произнесла Ольга Самшит, в задумчивости водя карандашом по бумаге перед собой.
— Это не спасет. После телепортации они по неизвестным обстоятельствам выходят из строя. Нашим ученым так и не удается установить точную причину поломки, существует лишь несколько гипотез, но опираться на гипотезы в таком деле мы не можем.
— Что ж за гипотезы?
— Например, вот одна из них: когда их распыляет на атомы, связи в их организме распадаются, а при обратном восстановлении не могут восстановиться в нужном порядке. Вот здесь — доклад инженеров-кибернетиков, подробно объясняющий причины таких поломок.
Эвелина твердым движением подвинула к госпоже Самшит свой информнакопитель.
Калиостро молча сидели поодаль, смотрели на голограмму совещающихся руководителей и до поры до времени в обсуждение не вмешивались.
Ольга просмотрела отчет кибернетиков. Став мрачнее грозовой тучи, она пожевала губы и постучала пальцами по столу.
— Эту проблему надо решать как можно скорее. Война заканчивается, сил у нашего противника всё меньше, и в конце концов откладывать в долгий ящик возвращение этого человека будет нельзя. Ученые выяснили, как это произошло, господа? Господин Калиостро, слово вам.
Фредерик коротко кивнул и подошел ближе к голограмме президента.
— По всем известному закону телепортации, тело, попавшее на диск трансдематериализатора, становится объектом некоего пространственно-временного парадокса. Оно «обрушивается» в мир самого себя подобно тому, как пожирает себя звезда, которая становится черной дырой. Но при нормальном ходе телепортации это занимает очень непродолжительное время, и тело возвращается на диск (или в точку, которую установил портативный ТДМ). Там, в так называемом мире причины, проходит лишь мгновение, никто не успевает даже заметить, что объект куда-то исчезал. Таким образом, выпущенная в спину нашего гостья очередь зарядов настигнет его, как только здесь, у нас, он коснется ТДМ, а значит, будет автоматически переброшен в свой мир.
— И что бы вы предложили, сэр? — уточнила Самшит.
— Сопровождать Хаммона должны люди.
— Вот как?
— Да. В полной защите, вооруженные, они закроют его собой и дадут ему шанс скрыться.
— И как они потом вернутся?
— Никак, — понурил голову Фредерик Калиостро. — Даже если они выживут в перестрелке, шанса вернуться у них не будет.
Самшит перевела взгляд на Эвелину Смелову, а потом на генерала Софи Калиостро. Обе сидели с каменными лицами и смотрели ей в глаза, но выдвигать спасительные идеи не собирались.
— Что вам для этого понадобится, господин Калиостро? — упавшим голосом спросила наконец президент.
— Немногое, — ответил создатель «Черных эльфов» и стал перечислять по пунктам.
Акция, проведенная впоследствии на Сне, была по сути тренировкой. Еще во время застройки города по приказу Фредерика Калиостро в долине Грёз возвели подобие завода, на котором работал Хаммон. Внутреннюю, «складскую» часть помещения оборудовали со слов незваного гостя, стараясь соблюдать максимальное сходство с оригинальным планом — со слов самого Хаммона. Но проводить репетиции без санкции Ольги Самшит не стали, и объект законсервировали до лучших времен. Связанный всевозможными договорами и предупреждениями, Фараон залег на дно и даже бросил пить, чтобы ненароком не проболтаться тому же доктору Элинору, который с недавних пор стал проявлять особенный интерес к тайнам, окружающим персону гостя.