Да уж, перевоплощаться в своего собственного приятеля не очень приятно. Тем более, узнать в результате перевоплощения реальное отношение к тебе человека, которого любишь…
Я изменилась не только внешне. Я изменилась целиком. Изменилось мое сознание, генетика, физиология. Я стала не просто существом мужского пола. Я стала именно им, своим парнем, со всеми мыслями и воспоминаниями. О себе я думала уже в третьем лице — как о чокнутой Фаинке Палладе, дочери сдвинутого на биохимии ученого, навязчивой влюбленной, которую очень удобно пользовать для собственной выгоды. Вот так рушатся иллюзии…
…Американец внимательно и невозмутимо слушал, но в какой-то момент перебил, вальяжно откинувшись на спинку кресла:
— А каким образом достигается эффект перевоплощения, мисс Паллада?
Я была вдохновлена воспоминаниями настолько, что практически забыла, с кем веду диалог. Расхаживая по комнате, наконец подошла к двери на балкон и посмотрела на Черное море с высоты… наверное, пятнадцатого-двадцатого этажа, не ниже. Да, отсюда не сбежишь… Даже будь в том малейший смысл…
— Главное — ты должен себя заставить почти влюбиться в свой объект, — пришлось прервать созерцание синей дали и вернуться к обыденности. — Нужно зажить его жизнью… Это поначалу очень трудно. А потом ничего — привыкаешь… Да, труднее всего — полюбить… — (ну и грязные же у меня ногти! Что только я скребла ими ночью? Ах, да! Стычка в Приморском переулке, совсем про нее забыла…) — Дик, мне правда очень нужно в душ.
Подкуривший еще одну сигарету (предложил и мне, но я не курю), Лоутон сделал вид, будто не расслышал моей просьбы, и уточнил:
— Так все же — как это происходит?
— Чтобы достойно сыграть роль, актер должен вжиться в роль, в образ существа, которое хочет сыграть. О психотренинге «Улыбайся — и настроение улучшится» вы когда-нибудь слышали? Не настроение улучшится — тогда и улыбайся, а наоборот… Здесь — то же. Ты подмечаешь за объектом малейшие черты его внешнего поведения — и начинаешь перестраиваться внутренне. Даже, я бы сказала, на молекулярно-генетическом уровне…
— Если бы я не видел своими глазами то, что с вами творилось, я бы решил, что вы сейчас бредите, — заметил Дик, но я, уже не обращая внимания на его ремарки, продолжала без понуканий:
— Но это есть и в природе! Ничто не ново в этом мире! Мимикрия некоторых видов — это же общеизвестно!
Лоутон хмыкнул и перебил:
— В определенных пределах. Слону не стать мышью. Расцветка, форма тела — это все за миллиарды лет эволюции… Но так вот, с ходу… — он покачал головой и сбросил пепел в мраморное блюдце. — Поразительно… Продолжайте…
До чего же у него яркие глаза! Точно душу твою просматривают, сине-зеленые, как море за окном. И дает же природа таким отъявленным стервецам подобную красоту!
Я нехотя отделалась от гипнотического очарования Лоутонова взгляда, снова разозлилась, снова подавила раздражение — целая гамма чувств за одну секунду! — и продолжила:
— Движение порождает мысль. Поначалу двигаться, как объект, для тебя становится естественным. Затем — говорить, как он. Думать, как он… И это уже один из последних этапов. Далее — трансформация. Полная трансформация. По документам совпадут и отпечатки пальцев. И рисунки сетчатки глаза…
Я вкратце, по требованию Дика, рассказала, как меняла облик за обликом. Поведала, как успела поперебывать и шулерами, и мошенниками, и прочей швалью. Как удивлялась, возвращаясь к прежнему облику и помня все, что делала, будучи другим человеком. Как не помнила почти ничего о себе настоящей в чужом облике… Это странно, это словно реинкарнация, отголосок прошлой жизни… Я ведь поистине могла оборачиваться кем угодно — человеком, животным.
— А птицей? — уточнил Дик с выражением скептицизма; я его понимаю: у меня бы тоже не умещалось в голове то, что открывал в плане возможностей эликсир Палладаса.
— Нет, птицей не могла бы. Вес физического тела сохраняется в любом облике. И эликсир действует до определенных пределов. Можно стать крупной собакой, но каким-нибудь карликовым пинчером — уже нет. Кости не могут уплотняться или разряжаться слишком сильно…