Стереокадры гористой части Египта. Объемно, черт возьми, почти полный эффект присутствия. Давненько я не смотрела стерео…
Изображение дополнялось музыкой — той самой, что будит фантазию и заставляет замереть в предвкушении чего-то таинственного. Музыкой Наследия. Тогда, в любимые мною времена, это направление называли «восточными мотивами», хотя к настоящему фараоновскому Египту музыка арабов не имеет никакого отношения.
По-видимому, флайер, откуда велась съемка, снижался. Объектив запечатлел русло обмелевшего заболоченного Нила. Снова горы, дрожащие в мареве, исполосованном фальшивыми мокрыми дорожками: стереокамера способна фиксировать и такое явление, как мираж. А сверху палит осатаневшее солнце, и я почти почувствовала безумный зной пустыни.
В эфир, оборвав музыку, втиснулся голос корреспондента — ровный, бесстрастный, казенный. Хуже, чем у робота-водителя из моего такси:
— Зафиксированные аномалии в ионосфере заставили встревожиться земных ученых. Для пояснения: ионосферой принято называть внешние разряженные слои атмосферы, ионизированные ультрафиолетовым и рентгеновским излучением Солнца, а также космическими лучами. За последние трое суток состояние ионосферы над этим районом неизменно напоминало полярное в периоды магнитной активности. В такое время над полюсами образуются спорадические слои ионосферы с энергичными частицами солнечного и магнитосферного происхождения. Однако наблюдать такое над почти экваториальными участками метеорологам не приходилось уже несколько сотен лет. Это неизменно отразилось и на состоянии тропосферы: температура в пустынных областях Египта повысилась в среднем на 6–7 градусов. Ученые утверждают, что бить тревогу еще рано и что, возможно, этот период скоро закончится. Что об этом скажет профессор кафедры ядерной физики Кеваль Асми?
Несколько секунд в голографической проекции плавали вяленые, сморщенные скалы. Зной, судя по всему, там был несусветный. А всего, казалось бы, каких-то 6–7 градусов потепления…
Профессор Кеваль Асми подключился по другому каналу и долго что-то объяснял — понятное, наверняка, лишь ему и группе физиков, прилетевших вместе со съемочной группой. В любом случае, для меня его бормотание было похоже на заклинательную абракадабру, которую очень любят в приключенческих фильмах и в виртуальных игрушках. Вероятно, примерно столько же, сколько и я, понял корреспондент, потому что спустя минуту он лихорадочно бросился исправлять положение. Нарочно повышая голос, чтобы разбудить уснувших стереозрителей, он поблагодарил господина Асми. Тот самодовольно замер и нахохлился. Канал отключили.
— Перенесемся в каирскую гостиницу «Эль-Нилям», где части нашей съемочной группы удалось встретиться с эвакуированными из Луксора туристами, — диктор коснулся пальцами ушной раковины, куда был вставлен микронаушничек. — Митчелл? Ты на связи?
Изображение порхнуло, отладилось. Смазливый паренек с невинными глазками перехватил эстафету и зачирикал с таким усердием, словно продолжал разминку скороговорками, которую дикторам, вообще-то, положено делать далеко за кадром:
— Луксор да мы на связи сейчас мы находимся в гостинице «Эль-Нилям» на первом ее этаже в холле под знаменитой статуей Хоруса гордостью Каира и теперь мы видим группу туристов пострадавших в результате м-м-м магнитной бури в Луксоре это граждане Франции и Бельгии впрочем двое из Германии итак госпожа Реми представьтесь пожалуйста!
— Реми, — басом отозвалась пожилая француженка, мрачно поглядывая на интервьюера.
Остальные туристы выглядели не менее помятыми, чем Реми. Будто боясь, что его перебьют, собкор Митчелл затарахтел еще быстрее:
— Госпожа Реми расскажите что произошло с вами в Долине Царей напомню что в горах на западном берегу Нила есть небольшие долины из которых самая известная Долина Фараонов примерно в полутора километрах от нее расположена Долина Цариц и Принцесс в знаменитой Долине Царей в Луксоре сорок две гробницы почти все царские в отличие от фараонов Древнего Царства чья столица находилась в Мемфисе фиванские фараоны времен Нового царства не строили пирамид…
Тут, наверное, он поймал наконец на себе двенадцать (туристов было двенадцать) ненавидящих взглядов и поспешил умолкнуть. Жаль, конечно, что не навсегда…
— Мы почувствовали страх, да, да! Жуткий страх! — загудела Реми; остальная группа оживилась, послышались утвердительные возгласы. — У моего мужа прихватило сердце! О! Если бы не господин Хельмут, он врач! Какое счастье, что у него оказалось с собой лекарство!