Широким взмахом меча Конан отсёк голову чудовищного стража-защитника, послав её, стукнувшую о мост катиться дальше, исчезая в туманной глубине.
— Рабство у богов и прислуживание королям, что одно и тоже, не для меня, — проворчал Конан обезглавленному туловищу. — Есть мешочек золота на поясе, и много мест, где его истратить; это явно и лучше, и важнее, нежели отстаивание трухлявого древнего моста. — пояснил Конан, забирая у мертвеца топор, и вскоре достиг следующего края моста.
«Почему же, страж, ты убивал и умер сам, вместо того чтобы просто обрушить это проклятое сооружение вниз?» — задумался киммериец, когда туман начал медленно рассеиваться.
«AmratheLion»
Стычки в пустыне
Сумасшедший грохот сражения мгновенно наполнил ночную пустыню звуками стремительно скользящих по песку ног, разрубаемой плоти, звоном и лязгом стали. В ночи засверкали острые кромки мечей, блестя как молнии, взлетая и описывая смертельные дуги и круги.
Стремительно летящая сталь киммерийца пробивала черепа и отсекала конечности ошарашенных защитников каравана. Немногие из них успели испытать ужас, стремительно погибнув, поверженные неудержимой стихией из стали, огня и стрел.
Дуновение пустынного ветра послужило запыхавшимся утомлённым зуагирам знаком завершить кровавую атаку.
Не встретивший сопротивления киммериец одним броском ринулся к брошенной деревянной карете, заляпанной брызгами крови и песком.
От сверхмощного усилия Конана заскрежетало железо и треснуло дерево. Замкнутая дверь была сорвана. Готовясь пронзить любых уцелевших врагов, киммериец резким рывком сунул внутрь окровавленный меч, и застыл, когда рассмотрел перевозимое содержимое. Подобные канатам, мускулы мощной руки варвара напряглись, в прищуренных глазах вспыхнуло пламя, не свойственное для жителя цивилизованных земель.
Ужас внезапно сковал особу, безмолвно пытающуюся хватать воздух ртом. Она пыталась отогнать мысли о неведомом и выглядеть спокойной, несмотря на подобные пойманному зверю взоры.
Светлые волосы волнами спадали на округлые белые плечи, обнажённые груди цвета слоновой кости вздымались и опускались при каждом судорожном вздохе. «Кто, человек или зверь, держит холодное оружие у её горла?»
Киммериец оценил представшее зрелище, приметил тяжёлые железные цепи, приковывавшие руки женщины к днищу роскошной кареты.
Позади него уже собралась толпа из заинтересованных уцелевших зуагиров.
— Ты убьёшь меня тоже, демон из пустыни? — вопросила она.
Конан приблизился и, при колеблющемся свете факела в неярком блеске звёзд, она смогла рассмотреть мощную фигуру, с чёрными как ночь волосами и холодными, синего цвета, глазами северян. Вопрос остался без ответа.
— O, убийца женщин, ты прольёшь мою кровь? — прохрипела она дрожащим голосом.
— Я не убиваю женщин, — ответил варвар. — Твои цепи тяжелы. Значит, ты рабыня ублюдка купца, кровь которого теперь орошает песок? — В свою очередь поинтересовался он.
— Я принадлежу… — нерешительно продолжила она, — принадлежу захватчикам моего бывшего повелителя. Я — твоя, если это спасёт меня от рук смерти. Никогда не встречала подобных тебе, откуда ты прибыл? — заинтересовалась она.
— Я — варвар с отдалённых гор Киммерии, — ответил он на ломаном шемитском.
В юности она слышала рассказы о северных варварах, и содрогнулась, увидев дикаря, представшего из кровавых легенд про свирепых и жестоких убийц.
— Что прячешь, Конан, дай посмотреть! — раздался рёв из-за киммерийца.
Обернувшись, он увидел за плечами многочисленную толпу.
— Варвар хочет забрать всё! — завопил кто-то из подошедших.
Снова повернувшись к пленнице, варвар положил тяжёлый меч на устланный коврами пол кареты. Обе руки сжали железные цепи, ноги напряглись, вздулись мускулы на руках и спине.
Яростный рывок, и железные засовы цепей выдернуты из пола.
Вздрогнув, изумлённая женщина посмотрела на него. Её брови и лоб покрылись капельками пота.
— Ты, один из…
Фраза так никогда и не закончилась. Киммериец прервал её, схватил, одним рывком выдергивая из кареты, и твёрдо поставил наземь.
Варвар сжал потёртую рукоять меча, поскольку зуагиры заметили женщину.
— Позволь мне быть с ней первым! — заявил ближайший к повозке злоумышленник.
Меч варвара немедленно сверкнул в лунном свете, и мёртвый человек рухнул.
— Знайте, любой, коснувшийся этой женщины, проглотит холодную сталь! — рык варвара походил на рёв льва.
Прикрывая её собой, киммериец отвязал лошадей, сопряжённых с каретой, быстро усадил на одну из них, сорвал мех с вином и кошель у мёртвого владельца, и быстро передал их женщине. Она, подобрав позади тяжёлые, длинные цепи, одновременно жадно схватила меха с вином и кошель.
— Следуй по той звезде; она выведет на север к границам этой пустыни. Езжай, не медля; по пятам — смерть и ад! Ты больше не рабыня! Только напоследок назови мне свое имя, женщина, чтобы однажды я мог найти тебя, — нетерпеливо повелел он.
— Нет! — решительно возразила она.
Брови киммерийца изумлённо поднялись.
— Я больше не рабыня, и награда не может быть больше той, что я пожелаю заплатить, о северный варвар! — высокомерно заявила она.
Не произнеся ни слова, Конан надвое перерезал упряжь, и шлепнул лошадь плашмя по крупу клинком. Конь вздрогнул и скакнул в пустыню, быстро переходя на галоп.
— Проклятая шлюха, — пробормотал варвар, разворачиваясь и отбивая смертельно опасный удар меча.
Удалившись на некоторое расстояние, женщина оглянулась через плечо в направлении доносящегося звона стали, и улыбка озарила прекрасное лицо. На миг она задумалась о произошедшем и молодом варваре. Познав многих мужчин, она понимала: этот человек — особенный.
Солнце висело на синем небе подобно огромному сверкающему шару, ветер засыпал песок в глаза всадника. На горизонте возвышались обнажённые за столетия вершины, иссечённые бурями и резко отличающиеся от окружающих песчаных барханов.
Наездник давно, много миль назад, осушил мех с водой, и ослабевшая лошадь начала шататься, спотыкаясь на каждом шагу, ступая всё тяжелее, чем прежде.
Утомлённая обессилевшая лошадь, не в силах двигаться дальше, испустила последний вздох.
Чтобы выжить, Конан, собрав всю волю, разрезал животное в поисках влаги в мочеточниках павшей лошади. Однако его усилия оказались напрасны; мочеточники лошади давно опустели. Прошло более трёх дней с момента его неистового поспешного бегства от зуагиров.
Взор Конана стал затуманиваться, поскольку гонимый ветром песок заставил горы на горизонте мерцать и бледнеть, ощутимо сбивая с намеченного направления. Огромные пыльные облака придали дневному свету желтовато-коричневый цвет, затмевая солнце. Сознание варвара начало постепенно меркнуть…
Конан почти напрасно попытался подавить суеверные варварские страхи, когда яркий свет превратился во мрак. Мурашки поползли по спине, когда он, напряжённо как загнанный в ловушку лев, чётко расслышал повторяющиеся звуки падающих капель и еле уловимый шорох шагов.
Киммериец сидел неподвижно, как скованный цепью, зная, что малейшие движения, выдав его место пребывания, привлекут ужасы мрака. Он вглядывался во мрак, пытаясь найти причину разгоревшейся тревоги, подогретую его разыгравшимся воображением, смутно пытаясь различить надвигающуюся черноту.