– Какой красавец-то! – тихо проговорила бойкая Наташка.
– Глупости, – отозвалась Лиза и нырнула в свое купе, словно испуганный зайчонок в норку в поисках спасения.
Лиза сняла шляпу и расположилась на мягком сидении у окна. На столике перед ней стояла в вазочке роза на тоненьком стебельке, какая-то трогательно-хрупкая. В купе едва ощутимо витал сладко-горький цветочный запах.
Откуда роза? Возможно, их ставит в купе первого класса железнодорожная компания, приветствуя пассажиров? Хотя девушка не помнила, чтобы роза находилась в ее купе, когда они ехали сюда. Она хотела спросить у Наташи, но та деловито искала что-то в чемодане, и Лиза сочла за благо промолчать. Компаньонка немного подавляла ее своей энергией, излишней болтливостью, да и красотой, что уж тут скрывать. Один раз Лиза застала Наташу в своей спальне за примеркой гарнитура украшений, подаренных батюшкой на шестнадцатилетие. Бойкая компаньонка на миг даже смутилась, хотя хозяйка со странным чувством отметила, что бриллианты идут яркой Наташе гораздо больше, чем ей самой.
Поезд вздрогнул, как просыпающийся большой зверь, покачнулся и тронулся.
Странно представить, что еще каких-нибудь полвека назад никаких поездов здесь не было, а дорога от Москвы до Красноярска казалась бесконечной, потому что приходилось добираться на извозчиках, останавливаясь на станциях, претерпевая многие трудности, так что путь этот оказывался по плечу далеко не многим. А женщины на него и вовсе решались только по очень большой надобности, как жены тех мятежников, что восстали на Сенатской площади. Лиза не слишком разбиралась в политике, однако сам поступок казался ей очень романтичным. Хотелось бы и ей когда-нибудь встретить человека, за которым можно последовать куда угодно, на самый край земли. Это даже хорошо, если придется чем-то жертвовать, потому что какая же настоящая любовь без жертв?
Афанасий Михайлович и дядя замахали руками, оставаясь позади на все удаляющемся перроне…
Поезд медленно набирал ход, устремляясь навстречу новой, неизведанной жизни.
Да, теперь Лизина жизнь изменится. Под прошлым подведена жирная черта, тяжелой землей упавшая на отцовский гроб. Был такой Петр Силантьевич Ваганов – и нет его. Выезжайте, Елизавета Петровна, сама, как знаете. А что она знает? Ничего. Одна теперь на всем свете, и даже Афанасий Михайлович далеко. Остался улаживать непонятные дела с дядей. Может, и ей все же следовало задержаться в Красноярске?.. Да, прием показался холодным, и жена дядюшкина женщина чужая, неразговорчивая, и двоюродный брат Василий грубый юнец, не приученный к правильному обращению, как сама Лиза… Но ведь и она, надо признать, свалилась им, как снег на голову. Сколько лет не виделись! Не нужно было, наверное, сразу ожидать тепла да радости. «Ты, Лизок, больше на себя рассчитывай, на людей не смотри. Не больно-то они ради тебя жилы рвать будут», – поучал отец. Вот он действительно был сильным. Он сумел вовремя поднажать и разумно распорядиться собранным еще его отцом капиталом, построить заводы, перебраться в Москву и оттуда продолжать бурную деятельность, заключая контракты, бесконечно крутясь между Москвой и столицей. А брата посадил в Красноярске надзирать за всем на месте. И ведь все так хорошо шло! «У тебя, Лизок, большое приданое. Главное – чтобы муж нашелся дельный, не транжира. Но уж об этом, не беспокойся, я позабочусь». Не позаботился. Не успел…
Мерный стук колес нагонял покой, и беспокойство потихоньку таяло, точно снег, пригретый первым весенним солнышком. Может, и обойдется все.
Глава 2
Новый старый дом
Дом был просто огромный – трехэтажный, со стеклянными вставками во всю стену, с подземной парковкой, коваными лестницами и бесконечными лабиринтами комнат.
Он казался ожившей картинкой, и я почему-то ожидала, что перед входом меня будет встречать вереница слуг и горничных в белых передничках. Но, когда дверь автомобиля распахнулась, я увидела всего двоих – мужчину и женщину. Наверное, нужно сказать «моего отца и мать», но я еще не привыкла к этим словам. Отца я уже видела, только отметила, что одет он довольно просто – в мягкие темные брюки и светлую футболку без всяких принтов, зато стоящая рядом с ним женщина казалась иконой стиля – видно, что уже немолодая, но на лице – ни одной морщины. Светлые волосы уложены в аккуратную прическу, платье чуть ниже колен, подчеркивающее фигуру, темно-синее, очень элегантное, на ногах – туфли без каблука.