... шел по ночному лагерю и знал пароль. Следовало сказать: "Всадник в пути", отзывом было: "Вселенная у ног". Но никто у Диброва пароль не спрашивал. Часовые смотрели сквозь него, как будто он был невидим. Владимир так уверился в своей неуязвимости, что подошел совсем близко к костру, около которого еще не спали. Приземистые кривоногие воины заставляли пленного узбека играть на бубне и петь песни. Узбек выл, как шакал, которому в бок угодила стрела, но монголы счастливо хлопали в ладоши и подпевали низкими гудящими голосами. Женская тень с высокой прической скользнула совсем рядом, Дибров отвлекся и начал искать глазами, куда она пропала. Взгляд остановился на темно-желтом шатре, явно не принадлежащем воинам. "Зайду!" - решил Дибров, хотя что-то говорило ему, что этого делать не следует. Посреди шатра горел костер из корней степного кустарника, сухой дымок, закручиваясь, поднимался к отверстию круглой крыши. Дибров сразу увидел девушку, замеченную им в лагере. Высокая, словно лакированная прическа, удерживаемая перламутровым гребнем, совсем не походила на косички женщин-кочевниц. Мелко семеня, девушка прошла в дальний конец юрты, где на пестром ковре, сощурив и без того узкие глаза, сидела меркитская принцесса Кулан-Хатун. Ее Дибров уже видел в прошлый раз на пире. - Ты сказала ему, чтобы пришел? - Да, моя госпожа. Он придет. Дибров сел на корточки недалеко от входа. Чуть дальше земля была застелена коврами, а здесь валялся лишь небольшой кусок кошмы, но Владимир чувствовал, что слишком близко к женщинам подходить не надо. - Это новый раб? - вновь спросила у служанки Кулан. - Он с севера? - Я его не знаю, - удивилась китаянка, обернувшись к порогу. - Зачем он зашел сюда? - Пусть сидит, нукеры рядом, - принцессу, казалось, забавлял вид Диброва, совсем не похожего на привычных, всегда окружающих ее людей. - Кстати, где мои новые рабыни? Ты отобрала какую-нибудь из них? Мне нужна носительница рукомойника. - Я не успела, - призналась служанка и наклонила голову так, что Дибров подумал - сейчас лакированная башня волос непременно рухнет. - Какая ты бестолковая! - глаза Кулан гневно сверкнули, она капризно изогнула губы, но вдруг резко хлопнула в ладоши. - Ладно! Веди их всех сюда, я выберу сама. Китаянка, все так же мелко семеня, прошла совсем рядом с Владимиром. На ходу она бросила быстрый испытывающий взгляд в его сторону. Глаза у нее были темные, испуганные. Вот и мне бы пора отсюда, подумал Дибров. Не ровен час. Но, подумав, он все же остался сидеть, как сидел, только противно заныло что-то внутри в предчувствии нехорошего. Принцесса тем временем, совершенно не обращая на пришельца внимания, словно его и вовсе тут не было, взяла с персидского цветастого ковра серебряное зеркальце и, прихорашиваясь, подняла удивленно брови, приоткрыла зубы, а потом счастливо рассмеялась, видимо, оставшись довольной увиденным. Уйду, вновь подумал Дибров. Вот сейчас поднимусь и уйду. Но не успел он пошевелиться, как у шатра послышались многочисленные шаги, входной полог откинулся и внутрь одна за другой вошли гуськом четыре девушки. Пятой замыкала процессию китаянка. По сравнению с нарядом служанки одежда девушек выглядела бедной. Три из них со смоляными длинными косами явно принадлежали к монгольской расе и лишь одна выделялась русой челкой, падающей на лоб из-под - Дибров мог бы поклясться в этом - черного с набивным красным рисунком, изображавшим розы, платка. Точно такой же платок он дарил года три назад жене Светлане, но она его надевала редко. Лишь иногда зимой, когда задувала метель, повязывала под меховую шапку, отчего сразу же становилась похожей на русскую боярыню. Девушки прошли мимо и остановились лицом к Кулан, теперь Дибров мог их видеть лишь со спины. - Уй, какие уродины! - Кулан положила руки на колени и горделиво выпрямилась. - Почему ты не дала им воды? Служанка вновь наклонила прическу. - Милости и пощады! - быстро проговорила одна из кипчакских девушек и упала на колени так стремительно, что косы перелетели у нее из-за спины вперед и расстелились по ковру блестящими жгутами. - Я умею делать все, что полагается. Я умею расчесывать волосы и вышивать золотом, я умею доить верблюдиц... - Верблюдиц! - смех принцессы прервал торопливую речь. - Она думает, что понадобилась мне, чтобы доить верблюдиц! Кулан пришла в хорошее расположение духа. Она вновь внимательно осмотрела девушек и, очевидно, приняла какое-то решение, потому что на этот раз обратилась не к кипчачкам, а к той, с русой челкой и в платке. - А что умеешь делать ты? - Я? - раздался растерянный голос и Дибров от неожиданности резко качнулся вперед, словно его толкнули в спину. Этот голос мог принадлежать только Светлане. - Да, ты! - Кулан вновь нахмурилась. - Теперь у нас много северян, но они все такие бестолковые. - Последние слова предназначались китаянке. - У них у всех голубые глаза и светлые волосы, и все они глупые, как дрофы. Вон там уже сидит один и вид у него, как у больного тушканчика. Девушка обернулась, и Дибров встретился взглядом со Светланой. Это была точно она, потому что тоже узнала его и беззвучно прошептала его имя. Да что это такое! - хотел крикнуть Дибров и не смог. Не успел. Вновь откинулся полог и, грузно ступая белыми замшевыми сапогами, словно стараясь продавить подошвами землю, в шатер вошел Чингис. Черная его одежда из парусины была перетянута широким золотым поясом. - Ты звала меня, моя маленькая рысь? - голос его был низок, хотя он и старался говорить поласковее. - Ты звала меня на праздник ночи, но почему мы тогда не одни? Хаган недоуменно оглядел девушек, Диброва, похоже, он пока просто не заметил. - Когда у меня будет вторая хорошая служанка? - Кулан откинулась назад, опершись на прямые руки, отчего ее маленькие острые груди мягко обтек шелк синего платья с серебристым шитьем. - Почему бы тебе не послать кого-нибудь за ней обратно, в Китай? А пока мне не из кого выбирать. Разве что, - проговорила она задумчиво, - взять вот эту, с севера. Но она совсем дикая. - Зачем тебе северянка? - удивился Чингис. - Оставь ее прислуживать мне. - И ты возьмешь ее в наложницы, - сварливо возразила Кулан. - Володя! - тонко крикнула Светлана. Ее голос прервал оцепенение Диброва. Он резко вскочил и, умудрившись не толкнуть хагана, тут же оказался со Светланой рядом. Он схватил ее за руку и, чувствуя, как жена спотыкается, потому что не может бежать так же быстро, как он, буквально выволок ее из шатра. Тут же путь ему преградили трое нукеров в синих шубах с красными нашивками на рукавах. Перед собой они держали копья. Дибров отклонился от направленного ему в грудь наконечника, но пробиться сразу через троих все же не смог. Он почувствовал, как ладошка Светланы вырвалась из его руки. А на него уже навалились, прижали к земле, и последнее, что он услышал, был полный отчаянья голос жены: "Уберите..."
- Уберите с меня эту пакость! Вопль Сергея заставил Диброва резко приподняться и сесть. Еще ничего толком не соображая, словно по-прежнему находился в темной и тесной юрте, он вдруг понял, что сон кончился, и солнце, мягко растекаясь по тенту палатки, уже прогрело все вокруг. Одновременно с ним в другом крае палатки зашевелился Искандер. Сергей лежал посередине, выпростав голые руки из спального мешка. По его предплечью неторопливо полз громадный и страшный, но, в общем-то, совершенно безопасный для человека паук-крестовик. Гареев смотрел на приближающееся к его лицу чудовище широко распахнутыми глазами, полными ужаса. Владимир засмеялся, пошарил в кармане палатки и, отыскав в нем коробок спичек, небрежно смахнул паука прямо на грудь Искандеру. Раздался второй вопль. Застегнутый на пуговицы полог не дал всем одновременно выскочить наружу, в палатке началась возня, перепуганный паук начал торопливо взбираться по вертикальной брезентовой стенке, сорвался и в конце концов забился за дюралевую стойку. Утро обещало быть бодрым. Остатки невысохшей на траве росы приятно холодили босые ступни. Владимир, прищурившись, посмотрел на солнце - уже высоко - и начал рыться в рюкзаке в поисках зубной щетки. Проблему с водой так вчера и не решили, в канистре оставалось не больше половины, а в деревню после вчерашнего визита ехать больше не хотелось. Где-нибудь обязательно должен быть родник, подумал Дибров. Вряд ли бы стали разбивать лагерь вдали от источника. Он уже совсем было собрался произвести короткую разведку, - вчера из-за сгустившейся темноты этого сделать не удалось, - когда увидел спускающуюся причудливым галопом со склона горы собаку. Впрочем, собакой эту зверюгу можно было назвать лишь условно. Густая свалявшаяся и местами вылезшая на боках рыжая шерсть в черных подпалинах, почти медвежья голова с короткими ушами, а рост, Владимир попятился обратно к палатке, выше его пояса. Сожрет, не подавится. Он спиной ввалился внутрь, откуда его нетерпеливо попытался выпихнуть Искандер, и начал застегивать полог. Пуговицу заело. - Ну, чего ты! - орал расхрабрившийся и полностью забывший о схватке с пауком Искандер. - Чего испугался! - Там... - только и выдавил из себя Дибров. - Собака! - Собачка лаяла на дядю фраера, - придурковатым тенорком запел Искандер и протиснулся вперед, но тут же вновь очутился за спиной Владимира. Сергей, сидя, натягивал на себя футболку, из-за спин приятелей ему пока ничего не было видно, поэтому он оставался самым невозмутимым из всей компании. - Ну и теленок, - прошептал Искандер, надежно утвердившись за плечом Диброва. - И прямо в лагерь! Палатка и копошащиеся в ней люди собаку интересовали мало. Не обращая ни на кого внимания, она вразвалку приблизилась к костровищу и уверенно, словно прекрасно знала, где что находится, запустила морду в котелок с остатками вчерашней вермишели с тушенкой. Густо усеянный репьями хвост от удовольствия заходил во все стороны. - Сейчас слопает, а потом примется за нас, - все так же шепотом сказал Искандер. - Да кто там, кто? - пытался понять происходящее Сергей. - Конь в пальто, - Дибров поискал глазами какую-нибудь палку. - Без завтрака остались. У тебя табельное оружие есть? - В городе. Собака подняла морду от котелка и внимательно посмотрела на Диброва. Он мог бы поклясться, что еще и усмехнулась при этом. - Давайте все разом, - предложил Дибров. - Выскочим и заорем. - Только ты первый, - предупредил Искандер. Унизительное положение заложника Диброву надоело. Надо же, террорист какой, пришел и нагло жрет их завтрак, а они сиди и молчи. - А ну кыш отсюда! - он поднялся на ноги. - Вон! - закричал он еще громче, видя, как псина дернулась в сторону от котелка. - Во-о-он! - закричала вся троица хором. При желании зверюга легко могла бы расправиться со всеми сразу, но поднятый шум ей не понравился. Дибров, прихватив с земли сук, начал заходить с одного края, с другого, держа в руке туристский топорик, подступал Искандер. Не долго думая, собака схватила котелок за дужку, и рысцой направилась вверх по склону. Дибров в отчаянье швырнул ей вслед палку. Еще минуту рыжий мех мелькал между деревьями, а потом пропал. - Откуда она взялась? - Сергей, как кукла из-за ширмы, выставил голову из палатки. - И какая здоровая! - С горы, - Дибров ткнул пальцем в сторону склона. - Прямо сверху. У нас второй котелок есть? Второго котелка в машине не оказалось. - Ну и что будем делать? Кипятить чай в кружке? Так и не отыскав родник, компания позавтракала всухомятку и решила отправиться по следам похитителя. Без котелка жизнь представлялась невозможной. - Не будет же она таскать посуду за собой, - к Диброву каким-то образом сами собой перешли обязанности командира и он возглавил экспедицию в горы. - Слопает тушенку, а котелок бросит. Лишь бы каждый день приходить не повадилась. - Это дикая собака, - предположил Искандер. - Она ведь не из деревни прибежала. Недавно читал в газете, что дикие собаки нападают на людей. И вообще, бродят стаями. Среди деревьев и кустов скоро обозначилась узкая тропинка. Если по ней и ходили, то не часто. И все же она указывала на то, что здесь ступала нога человека. Вышли на прогалину и, обернувшись, Дибров увидел внизу свой лагерь. Маленькая палатка, словно лежащая на земле раскрытая книжка, и почти игрушечный автомобиль. - А ведь высоко уже забрались, по-моему, и до вершины недалеко. Но впечатление большой высоты было все же обманчивым - вершина почти не приблизилась, лишь склон стал еще круче. - Если друг оказался вдруг... - нога Искандера предательски соскользнула с камня, и он зашатался, обретая равновесие. - И не друг, и не враг...