- Давно лесничим работаешь? - спросил светловолосый.
- Да уж давненько, - ответил Сергий. - И за все время много кой-чего пришлось повидать, - с нажимом добавил он, намекая, что без взятки монахам не обойтись. - А вы кто такие будете, по какому делу?
- Спрашивать буду я, - тяжело произнес светловолосый.
Сергий попытался было подняться, но второй монах вдруг схватил его за ворот рубахи и рывком усадил на лавку. Сергий увидел, что в другой руке монах держит нож и понял - не за лесом они пришли... Ладони у него вспотели, голова закружилась, мысли смешались. Он испуганно глядел на нож.
- Скажи мне, Сергий, а где сейчас твоя сестра живет?
- Которая? Сестра? Это которая? - Сергий завертел головой.
- Маричка которая.
- Маричка? Ну так она это... она тут не живет, в деревне. Не знаю, где и искать ее!
- Не знаешь? А мне сдается, что знаешь.. - светловолосый кивнул.
Второй, повыше ростом, что держал Сергия, приставил ему к горлу нож. Холодное лезвие скользнуло под бороду, прижалось к коже.
- Что вам от меня надобно? - взвизгнул Сергий. - Ну ведьма она, ведьма, чтоб ей провалиться! Напаскудила в деревне и сгинула неведомо куда! Я уж ее с месяц и в глаза не видывал, богом клянусь!
Светловолосый прикрыл глаза. Тогда высокий убрал от горла Сергия нож и внезапно сильнейшим ударом в живот свалил его на пол. Сергий задохнулся. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не получалось. Лицо его посинело, глаза вылезли из орбит, кровь гулко ударила в виски.
- Ты богом не клянись. Это грех, - спокойно сказал монах.
- Дать ему еще? - спросил высокий.
- Погоди, пусть отдышится...
Сергий закашлялся, судорожно вздохнул. Легкие наполнились воздухом. Он медленно поднялся, прислонился к стене, прижал руки к животу. Они не могли... Не могли они знать! Да и никто не мог! Пугают. Главное - выдержать.
- Пошто бьете бесчеловечно? - просипел Сергий, глядя на светловолосого исподлобья злым взглядом.
- Где твоя коза? - вдруг спросил светловолосый.
У Сергия подогнулись колени.
- Коза? Что за коза? Не пойму я что-то...
- Та самая, что с неделю назад у Арсения купил.
- А... Так сдохла она, третьего дня уж как околела.
- Околела, говоришь? Ну и куда ж ты труп дел?
- Труп ейный? А куда дел - в лесу зарыл!
- В лесу, значит? А ежели пойти да откопать?
Сергий не отвечал. Тогда высокий схватил его за волосы и треснул затылком об стену. Он не знал, что когда-то у Сергия была редкая икона. Икону Сергий продал бродячим скупщикам, а гвоздь, на котором она висела, остался в стене. Так он его и не вытащил, только шляпку сковырнул. Но монах этого не знал и гвоздя в темноте не разглядел... Что-то хрустнуло в затылке, и белый свет вспыхнул в глазах Сергия. С усилием отдернув от стены голову, он рухнул на пол. К нему подскочили, схватили, затрясли.
- О, проклятие! - голос высокого.
- Где? Где она? Скажи! - это светловолосый.
- Порчу... Порчу наведет, я не могу... Что... со мной?
- Ты умираешь, сын мой, - новый голос, мягкий. - Покайся перед лицом Господа, сними с души грех! Господь простит тебя, еще не поздно. Простит...
Сергий почувствовал, как немеет тело и замирает сердце. И сказал.
Влажная земля мягко пружинила под ногами, заглушая шаги. Лес, нависая темной безликой громадой, равнодушно взирал на идущих старой, заросшей кустами земляники тропой, путников. Их было трое - Варахасий, Нардух и Иова. Бледная луна слабо пробивалась сквозь густо увитые листьями ветви, пытаясь разглядеть лица идущих. Варахасий нес на лице своем строгую решимость, черты Иовы явно были искажены страхом, а Нардух... Нет, не веселье было на лице его, но какое-то брезгливое любопытство.
- Далеко еще? - негромко произнес он и смахнул с лица подвернувшуюся некстати паутину.
- Нет.
Варахасий уверенно шагал тропинкой, не оглядывался. Вот опять встретился им на пути овраг, еще раз, подтверждая название селения. А когда они поднялись на холм, то увидели свет. Свет шел из маленьких окон грубо сколоченной деревянной избушки, эти окошки напоминали горящие огнем глаза, злобно и настороженно глядящие в темноту. Где-то рядом заблеяла коза.
- Ну что ж, - сказал Варахасий, - спас-таки в последний миг свою душу Сергий, не взял не себя грех...
- Да, вот оно, логово ведьмы, - процедил Иова сквозь зубы.
- Сейчас проверим.
Нардух неслышно подошел к избе и осторожно заглянул в окошко. Увиденное заставило содрогнуться его холодную душу. В каменной печи билось голубоватое пламя, кусало закопченный котел с бурлящим зельем. А рядом, на грязном столе, лежал младенец, задыхаясь беззвучным криком. Ведьма зачерпывала ковшом из котла, что-то бормотала. Нардух выхватил из-под полы серебряный кинжал и ринулся к двери. Варахасий и Иова ворвались в избу вслед за ним. Единственное, что успела опешившая от неожиданности ведьма, так это плеснуть кипятком из ковша в Нардуха и пронзительно взвизгнуть. Нардух, шипя от боли в ошпаренной руке, схватил ведьму за спутанные бесцветные волосы, рванул, повалил на пол и приставил кинжал к горлу.
- Только попробуй! Только вздумай призвать колдовство, я с тобой безо всяких Процессов разделаюсь! - крикнул он, шаря по избе глазами.
Иова подошел к столу и взял на руки ребенка.
- Жив, жив еще, - облегченно выдохнул он.
Варахасий медленно осматривал избу. Каменная печь, стол, плесень по углам, кое-где паутина. Кровать, грязное тряпье, кадка с водой. Стены увешаны сушеными травами, кореньями. Оплавленная свеча на столе.
- Что в котле, что в котле у тебя? - хрипел Нардух, тяжело дыша. Одной рукой он продолжал держать ведьму за волосы, другую опустил в ковш с водой, поданный ему Иовой. Ведьма молчала и только таращила красноватые глаза. Варахасий зачерпнул кружкой зелья, понюхал.
- Отвар какой-то. - Ты, ведьма, говори, хуже будет! - пригрозил Иова, покачивая младенца на руках.
Но ведьма молчала. Варахасий подошел, посмотрел на нее, прищурился.
- Молчишь? Ну, молчи. Мы с тобой потом поговорим... не здесь... И не так. Нардух, возьми веревку, свяжи ее. И ноги тоже. Иова, иди в деревню, отнеси ребенка старосте, только без лишнего шуму. Возьмешь подводу, приедешь сюда. И не забудь протоколы!
Трактирщик смотрел на удалявшийся фургон. Лошади шли торопливым шагом, понукаемые отцом Иовой. Спутников его не было видно - они укрылись внутри фургона. Проезжая мимо трактира, отец Иова приветливо кивнул трактирщику и благословил его. Трактирщик бойко перекрестился. Святые люди, думал он. И повезло ж нам, что они мимо проезжали. Всего-то два дня побыли, а успели уж и ребенка старосте вернуть, и ведьму изничтожить, и праздничную мессу отслужить. И в моем трактире жили, не побрезговали.
Из состояния благочестивой задумчивости его вывел стук копыт. К воротам подъехала запряженная четверкой карета.
- Эй, ты! - грубо окликнул его кучер в шикарной ливрее. - Где тут у вас гостиница?
- Виноват, господа хорошие, у нас тут гостиницы нету. Осмелюсь предложить ночлег и стол в моем постоялом дворе.
- Да ты знаешь, с кем разговариваешь?! Это карета ее светлости графини Ла Карди с дворецким ее, господином Иосифом. А ты тут со своим кабаком лезешь!
- Как будет вашей милости угодно! - трактирщик подобострастно осклабился. - А только смею сообщить вам, что места тут нас благочинные, вот намедни сам преподобный отец Иова со спутниками своими у нас останавливаться изволили и весьма довольны остались.
- Вас, господин лекарь, не спрашивают, что там с ней, - Петр поморщился. Вас спрашивают, когда она в чувство придет...
Лекарь посмотрел на ведьму. Цепи, охватывавшие ее руки, уходили к потолку. Она безвольно висела. Лекарь взял ее за подбородок, приподнял. Задрал ей веки, заглянул в глаза.
- Нет, скоро она не очнется, - сказал он.
Петр повернулся к Иоанну.
- Ну, подумаешь, прижег немного, - Иоанн пожал плечами. - Кто ее знал, что она такая хилая... Ничего, отойдет.