Она отошла от него и оперлась на перила.
- Взгляни на эти холмы! — крикнула она. — Посмотри на эти хижины! — Взмахом руки, так что затрепетали широкие рукава ее халата, она описала панораму перед собой. Улыбка засияла на ее губах, она повернулась к нему. — Подумай об этих ла чугах на холмах. Какие возможности! Мы продадим ручки всем, кто может писать. А те, кто не могут, вместо того чтобы ставить крестик каждый раз, когда им нужно подписать документ, будут штамповать свое полное имя на любой бумаге, где необходима их подпись. — Она захлопала в ладоши в детском восторге и, присев возле него, сунула руку в карман. — Это, — утвердительно произнесла она, доставая свою позолоченную ручку, — идеальное решение всех проблем! — Она осторожно отвинтила колпачок и, нажав на небольшой выступ на конце авторучки, опечатала каждый пакет, а затем гордо прочла свое имя и адрес, которые вмиг отпечатались фиолетовыми буквами. — Сотни людей живут в этих хижинах. И я знаю, что все они захотят такие ру чки. — Она коснулась его руки. — Эфраин, с сегодняшнего дня я буду платить тебе комиссионные за каждую ручку, проданную тобой на этих холмах.
- Они не купят ни одной. Это им не по средствам, — напомнил он ей саркастически.
- Я сделаю то, чего не делала никогда прежде, — напыщенно провозгласила она. — Я позволю им покупать авторучки в кредит. — Она опустила с рассеянным видом несколько авторучек, включая свою золотую ручку, в кожаный ранец Эфраина. — А сейчас можешь идти.
Он недоверчиво посмотрел на нее. Неужели она не заметила свою ошибку? Юноша беспечно взял свой ранец.
- Увидимся завтра, — сказал он.
- Но тебе надо доставить только шесть ручек, — напомнила она ему. — Я жду тебя к пяти часам. За эти ручки уже заплатили, и тебе не придется ждать денег.
- Сейчас середина дня, — запротестовал Эфраин. — Неужели вы хотите, чтобы я таскался по этому пеклу. Кроме того, мне надо сначала пообедать. И мне нужны деньги на транспортные расходы. — Заметив ее мрачное лицо, он пояснил: — Мне нужен бензин для мопеда.
Она дала ему немного мелочи.
- Не забудь спросить квитанцию на заправке, — сказала она, свирепо посмотрев на него через очки.
Его передернуло от недовольства.
- Скупая идиотка. Этого не хватит даже на то, чтобы наполнить бак, — сказал он скороговоркой.
- Что ты сейчас сказал мне? — крикнула Фрида Герцог.
- За эти деньги нельзя наполнить бак, — сказал он, ссыпая монеты в карман. Он вынул расческу и, не обращая внимания на ее недовольное лицо, пробежал ею по своим непослушным черным волосам.
- Всего четыре адреса и все они рядом, — убеждала она. — Не надо даже ездить на мопеде. Я сама хожу на такое расстояние, а иногда и дальше. Если уж я в своем возрасте делаю это, то вправе ожидать от молодого человека, что он сделает то же.
Тихо насвистывая, он поправил свой галстук и надел пиджак, затем лениво махнув рукой на прощание, повернулся и вышел в гостиную. С его губ сорвался радостный вздох. Его глаза расширились, выражая и удивление, и восторг.
В одном из объемистых кресел, оголив ноги, поднятые на подлокотник, сидела Антония, единственная дочь Фриды Герцог. Не прикрывая ног, она посмотрела на него с нежной заботой — так женщины смотрят на своих младенцев — а затем соблазнительно улыбнулась.
Она была маленькой симпатичной женщиной около двадцати пяти лет, но ее изможденное лицо и отчаявшийся вид очень старили ее. Она отсутствовала уже долгое время. К великому смущению матери, Антония уходила с мужчинами при каждом удобном случае и периодически возвращалась навестить родной дом. Жаль, что старуха в таком скверном настроении, подумал Эфраин. Он почувствовал клубящуюся страсть Антонии, ему хотелось остаться, поговорить с ней, но зная, что Фрида Герцог может услышать их с балкона, он сморщил губы и послал Антонии воздушный поцелуй. А затем вышел в переднюю дверь.