Я вернулась на кухню и заглянула в горшок, кипящий на плите. Независимо от времени дня или ночи здесь всегда можно было найти что-нибудь пожевать. Обычно это был прекрасный суп из мяса, курятины или рыбы, в зависимости от того, что имелось в распоряжении, и ассортимента овощей и кореньев.
Я поискала для супа тарелку среди посуды, сваленной на стеллажах, выстроенных у стены. Здесь были целые дюжины бесподобных фарфоровых, металлических и пластмассовых тарелок. Я положила себе куриного супа в большую миску, но прежде, чем присесть, вспомнила, что надо начерпать из бадьи воды и дополнить горшок, стоящий на плите. Знакомство с привычками этого эксцентричного дома не заняло у меня много времени.
Я начала записывать все то, что произошло на встрече. Попытка вспомнить все детали события или все слова беседы всегда была лучшей мерой для борьбы с одиночеством, которое постоянно накатывало на меня.
Холодный нос собаки ткнулся в мою ногу. Я нашла оставшиеся куски хлеба, покормила собаку и вновь вернулась к своим записям.
Я работала до тех пор, пока не почувствовала себя сонной, мои глаза устали — света явно не хватало. Я собрала магнитофонные ленты и бумаги и пошла в свою комнату, расположенную в другом конце дома. На миг я остановилась во внутреннем патио. Мое внимание привлекли переменчивые пятна лунного света. Слабый ветерок будоражил ветви виноградных лоз, их зубчатые тени рисовали живописные кружевные узоры на кирпичной кладке внутреннего двора.
Прежде чем увидеть женщину, я почувствовала ее присутствие. Она сидела на земле, почти скрытая большими терракотовыми горшками, раскиданными по всему патио. Пушистая копна волос венчала ее голову белым нимбом, но ее темное лицо оставалось неясным и смешанным с тенями вокруг нее.
Я никогда раньше не видела ее в доме. Мой первоначальный испуг рассеялся, когда я подумала, что это наверняка одна из подруг доньи Мерседес, а возможно и ее пациентка, или даже родственница Канделярии, которая ожидает ее возвращения со спиритического сеанса.
- Простите меня, — сказала я. — Я здесь новенькая. Я работаю с доньей Мерседес.
Женщина кивнула мне. Казалось, что она знала, о чем я говорю, но она не проронила ни слова. Одержимая необъяснимой тревогой, я попыталась справиться с истерическим испугом. Я заставила себя повторять, что нет причин для паники в том, что старая женщина сидела на корточках в патио.
- Вы здесь на сеансе? — спросила я неуверенным голосом.
Женщина утвердительно кивнула головой.
- Я тоже там была, — сказала я, — но донья Мерседес прогнала меня. — Я вдруг почувствовала облегчение и захотела посмеяться над ситуацией.
— Ты боишься меня? — внезапно спросила старая женщина. Ее голос был резким, скрипучим и все же молодым.
Я засмеялась. Мне хотелось легкомысленно соврать ей, но что-то сдерживало меня. Я услышала свой голос, который говорил о том, как я была напугана ею.
- Пойдем со мной, — по-деловому приказала мне женщина.
Моей первой реакцией было последовать за ней, но вместо этого я услышала, что говорю то, о чем говорить не собиралась.
- Я закончила свою работу. Если ты хочешь поговорить со мной, делай это здесь и сейчас.
— Я приказываю тебе, иди за мной! — закричала она.
Вся энергия моего тела, казалось, тотчас же вытекла из меня. Однако я заявила: «Почему же ты не прикажешь себе остаться здесь?». Я не могла поверить, что сказала именно так. Я была готова извиниться, когда странный резерв энергии влился в мое тело и я почувствовала себя почти под контролем.
- Поступай, как знаешь, — сказала женщина и встала, выпрямившись. Ее рост был невообразимым. Она росла и росла, пока ее колени не оказались на уровне моих глаз.
В этот миг я почувствовала, что моя энергия оставляет меня, и я испустила серию диких, пронзительных воплей.
Канделярия бегом спешила ко мне. Прежде чем я успела вдохнуть воздух и закричать снова, она проскочила расстояние между комнатой, где проходила встреча спиритов, и патио.
- Сейчас все в порядке, — повторяла она ласковым голосом, который, казалось, приходил издалека.
Она нежно растирала мою шею и спину, но я не могла остановить судорог, сотрясавших мое тело. А затем, не желая того, я расплакалась. не должна была оставлять тебя наедине, — сказала она извиняющимся тоном. — Но кто бы подумал, что музия сможет увидеть ее?
Прежде чем другие участники встречи вышли посмотреть, что случилось, Канделярия увела меня на кухню. Она помогла мне сесть на стул и дала стакан рома. Я пила и рассказывала ей о том, что произошло в патио. В тот момент, когда я закончила и ром, и свой отчет, я почувствовала себя сонной, отвлеченной, но вовсе не пьяной.