Весельчак настучал себя по лбу:
— Вы совсем идиоты? Говорю: если б я этого хотел, спалил бы давно! Но я ж только поговорить хочу, мне нужно с герцогом обсудить важное дело!
Эти записали:
— Асассин напрашивается на встречу с лордом-канцлером. Замышляет дерзкое убийство.
— Я щас тебя дерзко убью! — озверел Весельчак. — Ты что, с Фольты? Людскую речь не понимаешь? Мне поговорить с ним нужно — вот и все!
— Угрожает, — строчили агенты, — вымогает встречи с лордом-канцлером. Налицо шантаж и подготовка покушения.
Весельчак устал:
— Слушай, позови кого-нибудь с мозгами. Кого-то из начальства давай сюда. Боишься герцога — зови Деймона Ориджина или кайра Сорок Два.
Тут среди агентов возникло замешательство. Один греб в прежнем русле:
— Поминает покойного лорда Деймона. Пытается намеком усилить угрозу. Скользкий преступник.
Но другой свернул против течения:
— Нет, стой, а почему он зовет Сорок Два? Откуда ему знать, что Сорок Два надзирает за протекцией? Тут нечисто дело.
Посовещавшись, решили: начальство должно узнать об опасном злодее. Когда в допросную вошел кайр Сорок Два, Весельчак чуть не обнял его от радости.
— Ну, наконец-то! Милорд, вспомните: я — оруженосец сира Джоакина, воина леди Аланис. Сир Джоакин в беде, его пленила леди Иона Ориджин. Пока он там не накрылся землицей, дайте мне поговорить с милордом!
К счастью, Сорок Два не забыл Весельчака:
— А, это ты, гробки-досточки! Отвечай: зачем хотел поджечь дворец?
Набравшись терпения, Весельчак объяснил еще раз — и, слава всем Праматерям, был понят!
— Тут ты прав, — согласился кайр, — зимой горячо пришлось. Даже странно, что выстояли. Жаль погибших бойцов…
— Все там будем, — сказал Весельчак. — Никто еще не спрятался от лопатки. Какая разница — сегодня или завтра?
— Пожалуй, и здесь ты прав. Лучшие из кайров уже на Звезде, а мы вот задержались.
— Земелька — не самое худшее, — продолжил Весельчак. — В ней мягко да уютно, забот никаких, отбегал свое — лежи, отдыхай… Гораздо хуже, например, стать калекой без ног, без рук. Не живешь, а только страдаешь и другим создаешь обузу. Если бы мне сказали: «Выбирай: стать калекой или в гробок заколотиться?» — я бы ни минуты не думал.
— И тут согласен, — признал Сорок Два. — Ничего нет хуже беспомощности.
— Вот потому я прошу вас, кайр: дайте мне поговорить с милордом, а он пускай поговорит с сестрой, чтобы она Джоакина не изувечила.
Сорок Два сказал:
— Ты хороший боец, слышу в тебе достоинство. Хотел бы помочь, но милорда сейчас нет. Убыл в Маренго на встречу с императрицей, а вернется в неизвестный день и будет зол. Вот тебе совет: поди в ратушу к леди Аланис. Джоакин — ее вассал, она в ответе за него.
Весельчак понял: прав Сорок Два, герцогиня должна помочь. Поблагодарил и двинулся на выход, агенты рванулись удержать:
— Куда?! Попытка бегства!
А кайр осадил их:
— Отставить, бараны тупые…
Подзатыльник выдернул Хармона из глубины рассказа. Сир Питер процедил:
— Оглох, министр? Сколько можно тебя звать?! Мы хотим элю!
Хармон встал, душа в себе гнев и обиду. Никто не мешал им заказать эль у трактирных слуг. Барон и Питер позвали его единственно чтобы унизить. Хармон сбегал к стойке, сделал заказ, в две ходки принес и выставил на графский стол полдюжины кружек. Барон Деррил, так жаждавший элю, теперь даже не глянул на его. Продолжал себе говорить, обращаясь к Второму из Пяти:
— Минерва — девица. Какого ума вы ждете от барышень, милорд? Капризы да страсти — вот все их естество!
— Барон, позволю себе не согласиться. Минерва юна, но одарена некоторым интеллектом. Она сообразит, насколько малы ее шансы, и сделается уступчивой. Переговоры с нею могут дать плоды.
— Ничего не ждите от обиженной девицы! Она встанет в позу, милорд, тем и кончится. Время на переговоры будет потеряно впустую. Нужно сразу применить ларец…
Хармон попятился, спеша вернуться к Весельчаку, но тут барон заметил его:
— Эй, ты куда? Сиди, не дергайся, вдруг понадобишься.
Сир Питер сказал:
— Милорд, он болтал с теми двумя мужиками. Мне думается, там ему самое место. Пускай сидит с холопами, а понадобится — позовем.
— Твоя правда. Министр, пшел вон.
Вдох спустя Хармон сидел возле Салема.
Когда Весельчак пришел в ратушу, то убедился в правоте своих взглядов: любая хорошая задумка кончается хреном лысым. Пробиться на прием к леди Аланис было еще сложней, чем во дворец. С раннего утра в холле ратуши собиралась очередь визитеров. К моменту прибытия миледи там накапливалось до полусотни человек разных сословий. Леди-бургомистр пролетала сквозь них, будто смерч, по пути бросая: