Когда руки шаванов уже тянутся к ножам, Пауль начинает хохотать.
— Мальцы, о чем вы спорите? Зачем выбирать? Возьмем и то, и другое!
Все утихают в недоверии. Взять и Ориджин, и столицу?.. Возможно ли?..
— От пленных кайров мы знаем, сколько людей у Минервы и у старого волка. Если правильно разделить наши силы, их хватит на обе цели. Тем более, что на севере нам поможет Шейланд.
Шаваны разевают рты, опьяненные жадностью. Пауль продолжает:
— Младший герцог бродит где-то у Рей-Роя. Мы не дадим ему вернуться живым: оставим засаду здесь, на переправе. А сами пойдем во Флисс. Там ждет человек, который задолжал мне: приарх Галлард Альмера. У него две тысячи воинов и огромный флот. Я возьму его армию и корабли, и часть нашей орды — и отправлюсь на север. Разобью старого волка, освобожу графа Шейланда. Вместе мы двинемся на Первую Зиму и втопчем ее в пыль!
— Смерть волкам! — орет Сормах и ему подобные.
— Другая часть орды не поместится в корабли. Она тоже не будет скучать. От Флисса прямая дорогая в Эрроубэк, а оттуда — на Фаунтерру! Вы ринетесь туда, как вихрь, и сметете войска Минервы. Она не успеет опомниться, как наши подковы зазвенят на площади дворца!
— Вот это верный путь! — сияют Рейс и Корт. — Моран не одолел янмэйцев, но мы сумеем!
— Весь мир ляжет к нашим ногам! — смеется Пауль. — Сегодня — Снежный Граф, завтра — Альмера, потом — столица и Первая Зима! Сами Праматери нас не остановят!
Когда Аланис понимает сказанное, ее будто обливают кипятком. Все тело покрыто ожогом, от ушей до пальцев ног. Крик разрывает горло:
— Как — Альмера?!
Пауль не замечает ее.
— До Флисса доскачем как можно скорее. Галлард в осаде и долго не выстоит, а нам нужен его флот. Альмеру пройдем быстро, самые сладкие плоды — впереди!
— Как — Альмеру?.. — хрипит и кашляет Аланис. — Она — моя!.. Нельзя!..
Ее снова не слышат. Она хватает бутылку и лупит о стол. Другую, третью. Капли, лужи, осколки. Все умолкают, пялятся, разевая рты.
Она встает во весь рост, одетая в нечто, сшитое из фрагментов трупов. В глазах красно от гнева и вина. Она плюет в усатые пьяные морды:
— В Альмеру вам нельзя! Я не позволю!
Она чувствует собственный жар — такой, что впору спечься. Шаваны отшатываются, прячут за кубками рожи. Она хлещет взглядом, словно Перстом Вильгельма, сжигая одного за другим.
— Это — моя родина! Вы не тронете ее! Разинете пасть на Альмеру — сдохнете, как псы!
Ее силы, ее мощи достаточно, чтобы всех раздавить. Превратить в мышей, загнать в щели под половицей. Корта и Юхана, Кнута с Мухой, Сормаха и Чару…
— Альмера не достанется вам. Я — Альмера! Я уничтожу каждого!
Когда она кончает расстрел, за столом остается три десятка мертвецов. Без воли, будто без скелетов. Аморфное мясо, неспособное к бою.
И один живой человек.
Пауль смотрит на нее с ухмылкою, она встречает взгляд. Ну, что ты скажешь? Пригрозишь Перстом? Плевать. Ударишь меня? Не посмеешь. Возьмешь меня? Только попробуй!
Он говорит с вопросом:
— Слава Агате?..
И каким-то образом сбивает ее с ног.
Она хочет бросить ему в лицо: да, слава Агате, слава Альмере, слава Ориджину, проклятый ты пес! Но почему-то не может. Ей не хватает чистоты, чтобы крикнуть это твердо, как те кайры перед казнью. Она будто не имеет права. Агата кривится, когда Аланис произносит ее имя…
— Молодец, — говорит Пауль. — Садись.
Рвется в ней внутри тетива, пустеет колчан. Она валится на скамью, неспособная больше… Пауль притягивает ее к себе грубо, в охапку. Кладет лапу ей на грудь, взасос целует шею.
Говорит шаванам:
— Ну, кто из вас может взнуздать такую кобылицу?
Они принимаются ржать. Громко и глупо, с избытком. Смехом отыгрывают свой позор, утверждают себя, расправляют душонки…
Она думает: нет, я все еще — я. Она думает: что бы ни было, я дойду до конца.
Она думает: Альмера…
Искра — 2
Июль 1775 г. от Сошествия
Фаунтерра
Стол для стратем играл роль военной карты. Гербовые фишки шестнадцати расцветок отмечали текущее положение войск, флажки со стрелками — направление маршей. Кофейная чашка на краю стола не означала ничего, кроме того факта, что ее величество лично руководит военным советом.
— Господа, моя воля была нарушена, — сказала Минерва Джемма Алессандра, придав словам весь возможный вес. — Я дала шаванам безнаказанно уйти из Литленда при условии, что впредь они станут верными вассалами и никогда не перейдут Холливел. Но миновало всего три месяца — и орда снова на восточном берегу, с огнем и мечом. На сей раз шаваны должны быть строго наказаны! Прошу советов, господа.