Валери дала ей еще один урок:
— Ваше величество, почаще говорите о детях. Сильные и умные мужчины, подобные нашим мужьям, любят смотреть в будущее. Ведя беседы о настоящем, вы ввергаете мужа в скуку. Лучше опишите перспективы: как родится первый ребенок, второй и третий. Как вы их вырастите, какими станут. Будущее — любимое место мужчины. Чаще смотрите туда вдвоем.
— Тьма, — вырвалось у Магды, — вы хитры, как змей!
— Нет, ваше величество, я просто внучка Праматери Софьи и не лишена женской мудрости.
— Видно, не всех внучек Софья обучала одинаково… А как узнать, беременна ли я?
Валери с гордостью огладила свой живот.
— Этого не нужно знать, ваше величество. Сразу считайте, что вы в положении.
— Как так? Есть же средства, чтобы выяснить…
— Есть, конечно, я с вами поделюсь. Но мудро будет не колебаться, а сразу решить твердо: я понесла. Так всем и говорите, и ведите себя сообразно. К вам прибавится уважения, ведь вы — будущая мать! А муж увидит, как быстро понесли дитя, и станет ценить за женскую силу.
Магде не хватило духу на столь прямое вранье. Но она взяла за привычку на людях поглаживать животик и мечтательно говорить нечто вроде:
— Хочу рожать в солнечном Лаэме. Если мир встретит ребеночка теплом, то вся его жизнь будет счастливой…
Придворные расплывались в умилении и возносили хвалы:
— Ребенок вашего величества счастлив еще до рождения. Боги послали ему идеальную мать!
Магда улыбалась блаженно и тупо, с трудом подавляя смех. По правде, она имела лишь одну мечту, связанную с родами: сунуть мелкого в руки кормилиц, сбежать в министерство финансов и накинуться на чинуш: «А ну, дайте отчет за те три дня, что меня не было!»
Но Магда видела, как растет ее важность: зеркальные рожи придворных отражали перемены. Раньше пред ней лебезили формально, в дань этикету. Теперь — льстили всерьез, спеша затмить и перещеголять друг друга. В ее присутствии не говорили ни о ком ином. Мода на шута с женой угасла, сделалось неприличным внимание к женщинам, не носящим плода в животе. Герцог Морис обрел такой вес, что придворные роились вокруг него, словно осы. Каждый день он присылал дочке записки: «Ты молодчина, страшно горжусь!.. Подними с мужем вопрос Первой Зимы. Хорошо бы сразу получить ленную грамоту, чтобы потом не вышло споров». Мать и братья Магды навестили двор — они истекали явною, вопиющей завистью. Отец на другой день изгнал их обратно в Лабелин.
А войско тем временем подошло к Дойлу — последнему крупному городу по пути на Север. Маркиз Джеремия закатил пир. Софью славили втрое чаще, чем Янмэй. В кубок Магде вместо вина лили прозрачную дрянь — кажется, березовый сок. Менестрели, созванные со всей округи, захлебывались песнями о героических младенцах и отчаянных матерях… Маркиз выделил Магде лучшую в замке постель — больше и мягче, чем императору. Сам лично разгладил на ней перину и показал, как лучше спать:
— На боку, ваше величество: животик сюда, а ножки — сюда. В прошлом месяце моя альтесса родила, так уж поверьте: я все об этом знаю!
Как раз в эту ночь у беременной императрицы начались лунные дни…
Свет видывал барышень, чей ум туманился от любовных утех. Но леди Магда не входила в их число. Несмотря на регулярные услады, она трезво видела поступки мужа.
Он двинул на север войска Короны и Лабелинов, а за спиной, в Южном Пути, оставил полки шиммерийцев под началом принца Гектора. Выглядело как мудрая стратегия: никто не подкрадется, не ударит в тыл… На деле это был ошейник для ее семьи. Стоит кому-то из Лабелинов взбрыкнуть — и Адриан легко натравит на них Гектора.
Он пошел прямиком к границам Ориджина и не свернул на восток, к порту Уиндли. Там по сей день торчали два батальона мерзлых задов. Это он тоже выдал за мудрость: силы врага рассечены на куски… Но самый прибыльный порт Южного Пути остался под нетопырями.
По нескольку часов ежедневно он проводил в обществе слепой старухи и пророка, и Юхана Рейса с первокровью в жилах. Адриан овладевал Священными Предметами, готовил их к бою — и ничего не говорил жене. Даже в постели, даже в минуты после оргазма. Венценосный говнюк упорно вел свою игру.
В замке Дойла, уже твердо зная, что не ждет ребенка, Магда послала мужу букет роз. Между лепестков вложила записку: «Любимый, я чувствую: родится сын. Давай назовем его в честь твоего отца».
Следующим вечером ей принесли большую охапку хризантем. На карточке почерком мужа значилось: «Вы не беременны, увы, но я надеюсь, скоро будете. Наш сын получит самое чудесное наследство на свете». Рядом был нарисован маяк.