Когда Джоакин уже мог не только поднять ложку, но и сам подняться с постели, в палату заглянул граф Виттор Кейлин Агна. Он привел с собой детей.
— Здравствуйте, сир Джоакин! У вас сильно болит?.. Здравствуйте, дядя Марти. Ой, что с вашей рукой? Какая вава… Можно потрогать?
Букет Избранного насчитывал одиннадцать цветов. Граф привел четверых самых любимых.
— Детки, сейчас я поговорю с дядей Марти и сиром Джоакином. А вы держите ушки востро, слушайте и набирайтесь опыта. Потом расскажете мне, что узнали.
— Хорошо, дядя Вит!
Мартина до сих пор терзали боли, но под влиянием Предмета кости уже срослись, а опухоль спадала. Рот раскрывался на полную, локтевой сустав вернулся на место. Мартин не преминул похвастаться:
— Вит, гляди на локоть! Сгибается — и разгибается! Сгибается — разгибается! Здорово, а?
— А как было раньше? — спросил кто-то из детей. Мартин показал:
— Рука была толщиной как нога, а цветом — как слива. И гнулась не сюда, а наоборот!
— Ничего себе! Вот это да!..
— Эта рыжая потрудилась на славу. Но сначала я испугался — думал, убьет. Недобрая она…
Граф Виттор переместился и возник между изголовий коек. Он часто исчезал, когда хотел привлечь внимание.
— Слушайте, лучики мои. Сейчас я должен обсудить две темы — одна общая, а другая частная. Понимаете, как это?
— Общая — про всех, а частная — про кого-то одного! — отозвалась белокурая девчушка.
— Правильно, милая. И начну я с общей темы, а потом перейду к частной. Вы поймете, почему так лучше. Поймете, правда?
— Постараемся, дядя Вит!
— Итак, мы выступаем в поход, — теперь он обращался к Мартину и Джо, но поглядывал и на детей. — Было много сомнений. На носу зима, теплой одежды не хватает, особенно — обуви. Провианта обмаль, нетопыри вынесли много, пока отступали. Но как раз это и решило дело: никто не хочет до весны голодать в чертовом Лиде. Мы постановили совершить быстрый бросок и захватить Первую Зиму еще до морозов, то бишь — до дня Сошествия.
— Кто это «мы»? — спросил мальчонка в жилете.
Граф усмехнулся:
— Я. Одни генералы советовали наступать, другие — ждать весны, я выбрал идти сейчас. Но лучше всегда говорить «мы», пускай люди думают, что участвуют в решении.
— Правильно, дядя Вит!
— Нам предстоит марш в сто двадцать миль по горному тракту. Военные говорят — а в этих делах лучше верить военным — что переход займет две недели. Дескать, дорогая узкая, бывают завалы и заносы, а враг может делать всякие пакости. Я приказал уложиться в десять дней. Когда военные называют срок, нужно требовать быстрее, чтобы не расслаблялись. Лед сказал: «Сложно, но можно», — и предложил такой порядок. Первым пойдет сам Лед с беломорцами и альмерцами. Это наиболее выносливые части, к тому же, знакомые с местностью. Они расчистят дорогу от завалов, уничтожат засады, возьмут ущелье Створки Неба.
— Что такое Створки Неба, дядя Вит?
— Узкое ущелье, а над ним два ориджинских форта. Там сидят плохие двуцветные дяди, которые могут сверху обрушить лавину. Но наш Лед отправит лазутчиков с Перстами, те проберутся в форты и убьют всех плохих. Дорога на Первую Зиму откроется. За Льдом пойдут шейландцы, закатники и медведи. А шаваны будут ждать до последнего здесь, у стен Лида. Шаваны — это легкие конники, очень быстрые. Когда пройдет вся наша пехота, они ринутся по открытой дороге и за три дня нагонят остальное войско. Понимаете, лучики мои?
— Да, дядя Вит!
Граф беседовал больше с детьми, чем с Мартином и Джо. Это слегка задевало. Джоакин решил перетянуть на себя внимание:
— Как мы возьмем Первую Зиму, милорд?
— Хороший вопрос, правда, детки? Если бы вас не было, я бы ответил так. Старый Десмонд имеет шесть тысяч солдат, и больше не станет, раз Первая Зима в блокаде. На севере дорогу отрезал сын Флеминга, на юге — Адриан. Подкрепления не придут, у Десмонда так и будет шесть тысяч, а мы приведем пятнадцать. Еще у нас почти тридцать Перстов Вильгельма и защитный пояс, и деконструктор. Десмонд обречен — так бы я сказал кому-нибудь другому.
— А что скажете нам, дядя Вит?
Граф неотразимо улыбнулся:
— Правду, лучики мои. Я понятия не имею, как штурмовать города. Ни одного не взял за всю жизнь. Солдат считать я тоже не умею. Кто сильнее: шесть тысяч кайров, или пятнадцать — кого попало вперемешку? Не ко мне вопрос… Но вспомните, дети, мою любимую пословицу.
— Торгуй тем, что имеешь, используй, что знаешь!
— Умница! Я не знаю военного дела, зато знаю людей. Вот на людей и делаю ставку. У меня есть Лед, который не ведает страха и ни перед чем не остановится, лишь бы отомстить отцу. Есть Пауль — свирепый хищник, способный убить кого угодно. Есть Чара, Сормах и еще двадцать ханидов — они прошли полмира, ведомые ненавистью к кайрам. Есть Флеминг и его сын — такие же знатоки Севера, как сам Десмонд; они будут сражаться насмерть, поскольку знают, что Ориджины не простят предателей. Наконец, есть генерал Хорис и его закатники. Эти жаждут не просто убить Десмонда, а даже съесть его! Закатники верят: коли съел храброго врага, то и сам стал храбрецом.