— Зачем им Лид?! — воскликнул Джо.
— Сам-то как думаешь? Убить, ограбить, изнасиловать — вот зачем! Сормах еще пальцем по шее провел, чтобы мы не сомневались. Ну, тогда барон…
Барон Доркастер сказал: «Не позволено. Лид сдался добровольно, он под защитой Избранного». Эти трое ответили: «Мы все равно возьмем». Барон показал им Перст: «Знаете, что это?» Они заржали: «У нас таких две дюжины!» Тогда он показал другой Предмет: «А этот знаете?» Чара и Сормах не поняли, но Кнут побелел от страха: «Голос Бога…» Барон пояснил: «Я могу заставить исчезнуть любой из ваших Перстов. Вместе с его владельцем. Если не верите — спросите Пауля, он знает». Сормах попытался кобениться, но Кнут заткнул ему рот: «Плохо дело. Мы не знали, что граф оставил Голос Бога». Барон ответил: «Теперь знаете. Собирайтесь в поход, езжайте в Первую Зиму. А Паулю напомните: его Перст — не исключение».
— Тьма, да это же мятеж! — вскричал Джоакин и натянул поводья так, что лошадь заржала.
— Ну, пока нет, — возразил Мартин. — Барон их здорово осадил. Тихонько ушли восвояси и больше не показывались. А сегодня, вишь, юрты снимают — стало быть, подчинились.
— Но они хотели ворваться в город! Несмотря на приказ графа!
— Ну, приказ… — сказал Мартин как-то неуверенно.
Они встали на перекрестке, и лидцы обходили их стороной. Не потому, что боялись побеспокоить, а скорее, из брезгливости. Но теперь Джоакин иначе посмотрел на горожан. Да, они хмурые молчуны, однако — верноподданные графа. Жители Лида открыли врата без боя, а Пауль хочет вырезать их! Какими бы не были, такой судьбы они не заслужили. Они должны знать: мы — за правду и справедливость, Избранный — самый добрый человек на земле!
— Надо остановить шаванов! — твердо сказал Джоакин.
— Вроде, остановили… — обронил Мартин.
— Нет, слов барона мало! Поедем в их лагерь и убедимся, что они уходят в Первую Зиму!
Джо хлестнул кобылу и помчал по кривым мощеным улицам. Мартин едва поспевал следом.
— Да погоди ты! Давай пропустим пару лидок, обсудим положение…
— Милорд, я не буду спокоен, пока шаваны не уйдут!
Подковы звенели о камень, северяне шарахались с пути.
— Простите! — кричал им Джоакин. Это-то можно простить, но если погубим мирный город — тогда прощенья не будет.
— Погоди же, — пыхтел Мартин, — я еще не все сказал…
— Потом! Сперва надо увидеть, что Пауль уходит!
За сотню футов до ворот Джо наткнулся на стайку детей. Они чуть не влетели под копыта.
— Вы чего путаетесь? А ну по домам!
— Дяденька, за стеной что-то творится… Нам бы поглядеть…
— Брысь, я сказал! Дома сидите!
И вот городской въезд. Могучая надвратная башня, заслоняющая небо; зубчатые полотнища стен. Щурясь против солнца, Джо посмотрел на верхушку башни. Между зубцов, виднелись тени часовых.
— Открыть ворота! Лорд Шейланд здесь!
Со скрипом поднялась решетка. Кони проскакали через каменный туннель, лязгнули створки внешних ворот. И вот они на плоскогорье, под гложущим горным ветром, среди юрт и шаванских рож.
— Где Пауль?! Где Гной-ганта?!
Ответом было: «Гы-гы… Лысые хвосты… Там, где надо». Джо схватил одного за грудки, сунул Перст под нос, лишь тогда узнал:
— Вон там, в юрте с золотым червем.
Золотой червь — тьма, в этом весь Пауль! Джо и Мартин подлетели к чертовой юрте, полдюжины ханидов сразу окружили их.
— А ну, придержать коней, спешиться! Куда несетесь, лысые хвосты?!
— Должны увидеть Гной-ганту! Немедленно! Прямо сейчас!
— Увидите, когда он пожелает.
Джоакин вспомнил идиотское правило орды: у них лицезреть Пауля считается за честь. Нашли удовольствие! Век бы его морду не видеть.
Внезапно он подумал: тьма, так вот зачем Аланис с ним спала! Как всегда, хотела быть особенной: никому нельзя, а ей можно, и не только видеть. Из одного тщеславия легла под чудовище. Подстилка…
В миг, когда Джоакин подумал это бранное слово, из юрты появился Пауль. С ним вместе вышли Чара, Кнут и Сормах. Пауль ухмылялся, как золотой червяк, вышитый на юрте.
— Приветствую вас, лорд Мартин и сир Джоакин. Всегда рад добрым друзьям Виттора. Как ваши раны, уже зажили?
Джо постарался не заметить насмешки.
— Мы пришли убедиться, что вы немедленно выступаете в…