Она схватила его ладонь, слегка потянула к себе. Лицо Мартина приблизилось к прутьям. Тогда Иона отдернула рукав платья и показала Шейланду свое предплечье.
То, что произошло дальше… Такое бывает, Эрвин точно знал. Он даже планировал, он сам это придумал! Но тем не менее…
Мартин Шейланд изменился в лице. Челюсть отпала и задрожала, глаза наполнились слезами, мышцы напряглись в гримасе боли. Он шатнулся прочь от клетки, но Иона продолжала держать руку на виду, и Мартин смотрел на нее. Не мог не смотреть. Он отдал бы все, чтобы отвернуться: брата, мать, отца, собственные кишки — но не мог!
— Нет! Неееет!
Голос звенел бесконечною обидой. Младенец, отнятый у матери и брошенный в могилу, не плакал бы так горько, как Мартин Шейланд.
— Нет же! Нечестно! Нельзя…
Он рухнул на колени, перекатился на бок, свернулся в позу зародыша. Сквозь рыдания с трудом различались слова:
— Пожалуйста, нет… Так нечестно…
Затем Мартин стащил с руки Перст Вильгельма и бросил Ионе.
На сей раз Эрвин не допустил ошибки и не позволил себе расслабиться. Быстро спросил:
— Пыль от Гвенды?
Сестра кивнула, а он уже был на ногах и направлял Глас Зимы в горло Шейланда.
— Как управлять Перстом?
Вместо ответа Мартин всхлипнул. Иона сказала:
— Я умею.
Тихо шепнула что-то, и Перст Вильгельма наделся на ее предплечье.
— Стрелять тоже умеешь?
Она прищурилась, нацелив руку в замок решетки, сказала слово. Замок разлетелся, решетка открылась нараспашку. Миг спустя Иона была возле брата.
— Как ты научилась?
— Смотрела, слушала, читала по губам. Я готовилась, Эрвин. Ждала тебя…
— Я тоже очень ждал!
— Давай же уйдем отсюда.
Эрвин удержал ее за руку:
— Э… Боюсь, имеется трудность. В замке два моих кайра и полсотни шейландцев. А в городе — еще шесть тысяч шаванов. Силы чуточку не равны…
— А как ты планировал уходить?
— Мать говорит: истинное искусство — импровизация.
Иона склонила голову:
— Ты собирался ко мне полгода, но так и не придумал план?..
Шум на ступенях спас Эрвина от необходимости ответить. Кто-то спускался в подвал. Сестра нацелила Перст Вильгельма, брат поднял меч. Но пришелец не показался на вид. Стоя на лестнице, за дверью, он крикнул:
— Мартин, можешь выходить! Бой окончился, недоразумение улажено.
— Кто это? — шепотом спросил Эрвин у Мартина.
— Кнут, помощник Пауля.
— Прикажи, чтобы всех увел. Через час шаваны должны покинуть город.
Теми крохами Ульяниной Пыли, которые Эрвин передал сестре, Иона могла написать лишь короткий приказ: «Сними Перст, отдай мне». Мартин исполнил, действие Пыли прошло. Но обида и горечь поражения подавили в нем силу воли. Эрвин требовал почти невозможного, однако Мартин покорно пролепетал:
— Да, я скажу… Только они могут не послушать… Но я скажу…
— Скажи так, чтобы послушали! — Эрвин поднес к его лицу меч.
— Эй, выходи! — настойчиво донеслось снаружи. — Стрелял не барон, а провокаторы. Их уже ловят.
Иона прошептала на ухо Мартину:
— Виттор приказал шаванам уйти. Пусть уйдут, или Виттор их уничтожит. А ты задержишься здесь. Ты еще не закончил со мною.
Эрвин поднял Мартина на ноги, толкнул в сторону двери. Сам спрятался за бочкой, держа меч наготове. Иона зашла в клетку, притворив решетку так, что в сумраке не понять подвоха.
Дверь отворилась, кто-то вошел в подвал. И Мартин тут же крикнул:
— Убирайся! Все убирайтесь, ну!
— Милорд, полегче… — начал Кнут.
Эрвин не видел Кнута, но хорошо видел спину Мартина. Шейланд вскинул руку, и какой-то Предмет засиял сквозь рукав.
— Вит связался со мной. Понимаешь: сам Вит! Он очень зол!
— Плохо, конечно, но…
— Какое «но»?! У него деконструктор! Сказал: Пауль должен вывести орду из Лида. Сказал: за один час! Если нет, то он нас того!..
Голос Кнута изменился:
— Но часа мало… Шаваны увлеклись, как их уведешь?
— Лети к Паулю! Пусть уводит, как может! Иначе конец нам, ну!
— Ладно, а ты?..
— Я еще тут не закончил. Потом догоню.
— Гы. Кончай скорее. Я погнал.
Дверь захлопнулась, шаги простучали вверх по ступеням.
— Ты уверен, что он уведет их? — спросила Иона, выходя из клетки.
Мартин задрожал перед нею.
— Ну, да… Они боятся деконструктора…
— Всех уведет?
— Всех шаванов. Останутся люди барона в замке — человек пятьдесят…
— Могут сюда войти?
— Ну, могут…
Перст Вильгельма издал тихий свист. В своде над дверью возникла трещина, затем еще одна. Груда камней обрушилась и завалила вход в подвал. Брат с сестрой остались в каменном мешке, иного выхода не наблюдалось.