— Все вон, — сказал герцог Морис Лабелин.
Стражники и слуги поспешили на выход. Только горничная все еще колдовала над свадебным платьем, пытаясь затянуть его на спине Магды и закрепить результат булавками. Герцог пристально глянул на горничную:
— Особенная, да?
— Ваша светлость, но как же…
— Ногами! Вон!
Бросив свое дело, девушка ринулась к двери. Платье тут же разошлось сзади, утратило форму и повисло на бретельках. Магда оказалась одета в белый мешок с изрядною прорехой на спине.
— Оно мне мало.
— Заказал по зимней мерке. Ты растолстела в Шиммери.
— Идовы портные ошиблись, нужно срочно сшить другое.
— Корова. Кабаниха.
— Папа!..
— К тому же, дура.
Кровь бросилась в лицо Магде. Папенька мог звать ее толстухой, лентяйкой, скрягой и даже свиньей, но всегда гордился ее умом.
— Отец, как вы можете?
Герцог Морис обошел ее по кругу, рассматривая, словно чучело.
— Я закажу другое платье, — промямлила Магда.
— Нет.
— Выйду и переоденусь…
— Стой.
Герцог Морис выбрал точку для наблюдения, подвинул кресло и уселся так, чтобы видеть всю полноту уродства дочери.
— Дуреха… — он брезгливо встряхнул подбородками. — Что мне с тобой делать?
Магда не нашла ответа. Уткнулась в пол, погладила себя по бокам, силясь придать платью подобие формы.
— Хоть осознаешь, что натворила?
Магда промолчала.
— Та дочь, которая была у меня зимой, все понимала бы сама. Но солнце так напекло тебе голову, что мозг расплавился и вытек через ноздри… Свинка моя, какой черт подбил тебя связаться с Адрианом?!
— Я думала…
— Ни черта ты не думала! Уж точно — не головой! Между ног засвербело, а тут раз — мужчинка. Красавчик, янмэйчик. Отчего бы не взять?
— Отец, я не…
— Твою ж Праматерь, кончай перебивать! Когда захочу услышать хрюканье, дам тебе слово. А сейчас — молчи и терпи! Я вот терпел, сожри тебя тьма. Ты лазила где-то в горах, куда птицы не летают, слала мне эти вот писульки… — Герцог с отвращением сжал пальцы, будто комкал ленту голубиной почты. — Я ничего не мог, только читать и молиться, чтобы ты не испортила окончательно все! Не утопила в глубоком дерьме свои же успехи! Читал и молился, заклинал Праматерь Софью… Но какое там! Ты утопилась сама, высунула руку из выгребной ямы, схватила меня, маму, брата, вассалов, рыцарей — весь Дом Лабелин, сожри его тьма, — и бульк в дерьмище!
Герцог схватился с места, взбудораженный гневом. Принялся расхаживать по комнате, тяжелым шагом выжимая скрип из половиц.
— Адриан — прокаженный. Знаешь, когда по всему телу — эти вот язвы, из которых льется гной. Он противен целому миру, все хотят его прикончить. Адриан — идеальный козел отпущения. Кто еретик? Адриан. Кто разогнал Палату? Адриан. Кто самодур и деспот? Кто сжег Эвергард? Кто посеял смуту, допустил мятеж, потерял достояние Династии? Кто крал леденцы и насиловал овец?! Адриан, Адриан, еще трижды — Адриан! Черт, даже я хотел его придушить — за то, что он проиграл, когда я ставил на победу. Как можно было проиграть, имея пятнадцать искровых полков!.. С этим презренным существом надо было сделать одно: при встрече сразу заколотить в гроб. Еще и просмолить все щели, чтобы точно защититься от заразы. В таком виде привезти его сюда и продать кому-нибудь — вместе с гробом, не открывая. Но, боги, класть его в свою постель!..
Герцог сделал короткую паузу. Новая волна гнева захлестнула его и брызнула словами:
— Знаешь, в чем самая большая твоя глупость? Конечно, нет, откуда!.. Ты думаешь, что он исполнит обещания. Станет тебе верным мужем, окружит тебя, значит, заботой и уважением… Очнись! Этот кусок янмэйского дерьма до сих пор мнит себя императором. Он, видишь ли, оскорблен твоим шантажом. Ты заметила: он не пляшет от счастья, не лижет нам пятки в благодарность за то, что жив. Он, понимаешь ли, таит обиду и лелеет планы мести. Спать с ним в одной койке — все равно, что с шакалом!
Морис Лабелин вытер платком пот со лба. Грузно опершись на подлокотники, опустился в кресло. Он тяжело дышал, утомленный собственной яростью.
— Ладно, идиотка, теперь скажи… О чем ты думала?
Магда разгладила платье, собираясь с мыслями. Поискала сторону, откуда можно зайти, не рассердив отца. Как начать, чтобы первою же фразой смыть с себя клеймо «дуреха».
— Прежде всего, папенька, я проверила, что задумал Адриан. С помощью одного полезного человека стала перехватывать его письма. В них нет никаких планов против нас. Вот они, поглядите…
Придерживая платье левой рукой, Магда открыла ящик стола и вынула пачку бумаги.