— Лезьте, дружище! — подбодрил Хармон. — Он выманивает нас, чтобы лететь самому!
Натаниэль уныло сказал Минерве:
— Прошу, ваше величество: не окружайте себя идиотами. С ними очень трудно… Передайте этим суицидальным ослам: шар будет уничтожен с вероятностью девяносто семь процентов.
Весельчак хлопнул в ладоши:
— Гробки-досточки! Я так и знал!
Эрвин лежит, не понимая, проснулся или нет. Во сне и наяву одинаково худо, граница незаметна. Дышать тяжело, в легких булькает и хрипит, точно там плещется вода. Мышцы задубели, словно у трупа. Веки смерзлись и онемели — не разлепишь… Но даже с закрытыми глазами Эрвин ясно видит женщину.
Светлая Агата склоняется над ним, гладит по волосам и говорит:
— Прости.
Эрвин не верит ушам. Она говорит:
— Я слишком долго не приходила. Извини меня.
Он пытается пошутить: мол, понимаю, у тебя куча всяких праматеринских дел, на Звезде-то хлопот невпроворот. Агата говорит:
— Я знаю, как тебе трудно.
— Ах, сущие пустяки! С легочной хворью три ночи поспать на снегу, а потом — в бой. Это же Север, тут все так забавляются…
Агата кладет палец ему на уста: не время для шуток.
— Долго искала слова, чтобы поддержать тебя, и нашла лишь одни. Завтра мы встретимся.
Она делает паузу. Смысл достигает сознания.
Эрвин хрипло вздыхает:
— Мастерски поддержала, ничего не скажешь. Я полон благодарности…
Агата показывает ему длинное гусиное перо — целое, без излома.
— Я сделала такой выбор. Не стала утаивать, сказала главное.
— Вот спасибо за заботу!.. А не найдется ли у тебя хоть чуточку более полезных сведений?
— Виттор никогда не был на Звезде и не встречал Ульяну. Я спросила ее и получила ответ: Ульяна презирает Кукловода так же, как все мы. Она даже не придет за его душой.
— Благодарю, — говорит Эрвин уже без сарказма, — но это я и сам понимал.
Тогда Агата взмахивает пером, оно растворяется в воздухе, а вместо пера возникает хронометр — точно такой, как у Эрвина. Агата отщелкивает крышку, показывает циферблат. Стрелки стоят на тринадцать — сорок.
— Вот это уже кое-что.
Эрвин целует ее руку. Перед тем, как исчезнуть, Агата тихо произносит:
— До завтра.
Он лежит еще какое-то время. Привыкает к новой реальности, наполняется осознанием, слушает перемены в себе.
Обнаруживает нечто дикое: от слов Агаты становится… легче! Определенность успокаивает. Будущее известно — значит, нет места тревогам. А завтра — это все-таки не сегодня. Один день в запасе точно есть.
Эрвин встает на ноги. Мышцы ноют, но повинуется. Боли становятся чем-то малозначимым. Теперь он воспринимает свое тело как нечто постороннее, легко отделимое — изношенное платье, которое пора сменить…
Маленький лагерь давно проснулся, лидцы готовят завтрак, Иона варит чай на камне, раскаленном Перстом.
— С днем Сошествия, братик…
Она пугается, заметив странное выражение на его лице. Эрвин шутит, чтобы успокоить сестру, но выходит двусмысленно:
— Как думаешь, кто из нас главный герой, а кто помощник?
— О чем ты?..
— Мать говорит: чтобы зрители расчувствовались, помощник главного героя должен погибнуть в кульминации пьесы.
Иона отмахивается:
— А, не волнуйся, для этой цели у нас есть Лид и Обри.
— Эй, миледи, вас не смущает, что мы рядом?!
Сестра дает Эрвину кружку. Горячий чай чудесно хорош!
И все вокруг удивительно радует глаз: расшитые узором овчинные тулупы на лидцах, точеный аристократичный профиль капитана, пышная коса торговки орджем, смешные ослики с мохнатыми ушами… А вокруг — великолепные горы, искусство богов, воплощенное в камне. Он было привык к ним, почти перестал замечать. Теперь увидел словно впервые…
Тот самый миг!
Только наоборот.
Эрвин встряхнулся, смел неуместную меланхолию. Сказал громко, обращаясь ко всем:
— Господа, поздравляю вас с днем Сошествия! Праматери и Праотцы улыбаются нам в этот светлый праздник и шлют чудесный дар. Меня посетило озарение в виде нового плана битвы.
Все взгляды устремились на него: аж целых десять человек, в том числе две дамы. Войско великого герцога.
— За этой скалой, — Эрвин указал на ближайший утес, — дорога из Лида в Первую Зиму. Ее занимает двадцатитысячная армия противника. Головные отряды в данный момент входят в долину и начинают атаку, но большая часть еще остается на дороге. Итак, вот мой план…
Он выдержал театральную паузу.
— Мы обрушимся на них, как орлы, опрокинем и обратим в бегство.