— Дура, — буркнул отец. — Там все вранье.
— Вы даже не прочли!
— Раз Адриан дал их перехватить, значит, там заведомая ложь. Он накормил тебя дерьмом.
Магда сглотнула комок горечи.
— Папенька, мы захватили огромное число оружейных очей. В дороге солдаты тренировались, скоро у нас будет полноценный искровый полк!
— Чувствуешь вонь?.. — Буркнул отец. — Это я обделался от счастья. Целый искровый полк — надо же! Одна десятая той армии, которую Ориджин разбил в прошлом году!
— Очей хватит на пять полков. Мы подготовим тысячи солдат…
— Они будут спать в твоей кровати, между тобой и мужем?.. Чем они помогут, когда Адриан решит предать?!
— Он не сможет предать меня, пока не одержит победу над…
— Вот именно, сожри тебя тьма! Если он не одержит победу, вас с ним захотят убить Ориджин, Минерва, Кукловод и еще примерно полмира! Но если одержит, то убивать тебя придет он!
— Папенька, наши враги воюют между собой. Шейланд и Ориджины расправятся друг с другом. Тот, кто останется, будет слаб.
— Хрен мышиный — вот кто слаб! Весь Запад теперь за Шейландом. Орда, вооруженная Перстами! Они сожрут Первую Зиму и даже не подавятся!
— Есть деконструктор…
— Это что за дрянь?!
Магда толкнула манекен, на котором прежде висело платье. Деревянная фигура с грохотом треснулась на пол. Руки отвалились и отлетели в стороны.
— Папенька, если вы и дальше будете перебивать меня, то услышите лишь одно: как я называю вас старым мерзким засранцем.
— Тогда я пошлю тебя ко всем чертям. Одну, без армии и денег. Сдохнешь в канаве со свиньями.
— А вы сдохнете старым мерзким засранцем, которому не хватило ума выслушать собственную дочь.
Герцог поскреб подбородки.
— Что там за хренконструктор?
— Священный Предмет, способный уничтожать другие Предметы. Помните форт в Запределье? Был — и не стало. Предметы исчезли в небытие и забрали с собой форт.
Во взгляде отца появилось нечто вроде интереса.
— Хочешь сказать, ты знаешь, как это сделали?
Магда заговорила медленно и многословно. Теперь-то отец не станет перебивать, из любопытства будет слушать внимательно. А пока слушает — успокоится и сможет ее понять.
Не торопясь, Магда изложила все, что знала о деконструкторе, и даже кое-что домыслила. Отцовский гнев ослаб, багровые пятна ушли с лица.
— Любопытные сведения. Как ты их добыла?
— С помощью шпиона. Он узнал, что у Адриана есть книга с описанием деконструктора. Я нашла ее и убедилась.
— Хм…
Герцог щелкнул пухлыми пальцами. Вспомнил, что слуг нету рядом, и попросил:
— Дочь, налей-ка вина.
Она исполнила. Отец спросил, промочив горло:
— Как нам поможет этот деконструктор?
— Я полагаю, он поможет Адриану. Узнав о нем, владыка сразу решил идти на Фаунтерру. Несложно догадаться: Адриан планирует выждать, пока Шейланд разобьет Ориджина, а потом отнять деконструктор и уничтожить самого Шейланда вместе с его бригадой. Замок Уэймар набит Священными Предметами, лучшие солдаты Шейланда носят с собой Персты. Деконструктор сметет их, как пыль со стола!
— А как Адриан заберет деконструктор? Это главное орудие Кукловода, он бережет его лучше, чем собственную задницу.
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Не знаю. Я верю, что он это сделает.
— Веришь, да?
— Я ставлю на Адриана, как на беговую лошадь. Необязательно знать, в каком порядке конь переставляет ноги. Достаточно верить, что он придет к финишу первым.
В голосе отца вновь зазвенела злоба:
— Значит, ты сделала ставку? Бросила на кон все наше благополучие и просто надеешься выиграть?
— Да, отец.
— Если твоя ставка сгорит, нас сотрут в порошок Ориджины. А если сыграет — это же сделает Адриан!
— В случае победы, папенька, — процедила Магда, — ты получишь все, что захочешь. Адриан попытается отомстить лично мне, но не целому Дому Лабелин. Династия не переживет потери последнего союзника.
— Ты, значит, жертвуешь собой. Ложишься в койку со зверем ради счастья семьи. Как благородно!
— Вообще-то, да, благородно, — краснея, выдавила Магда.
— Неужели! В случае твоего провала Ориджин спросит с меня! Я — герцог, не ты! Я в ответе за нашу политику! Рискнуть отцом, чтобы надеть корону — прекрасный план! Пойми, дуреха: твоя ставка — моя шкура!
Вот тогда гнев, уже давно копившийся в Магде, пересилил робость перед отцом.
— Твоя бесценная шкура, как я могла забыть! Прости, что не учла твою проклятую трусость!
Отец побагровел: