— Рихард мечется между частями, как лейтенант, а не полководец. Виной тому его мальчишество или прискорбная дисциплина солдат, — отметил Франциск-Илиан.
— Тем не менее, атака хороша, — одобрил Серебряный Лис. — Когда весь замок загорится, кайры сами выбегут под копыта шаванам.
Камнеметы и арбалеты стреляли уже не так часто. Северяне захлебывались, а степняки, ощутив это, сбавили ход. Больше не боясь болтов, они неспешно подъезжали к мосту, хорошо прицеливались и стреляли с завидной меткостью.
— Когда все окончится, я хочу получить их к себе на службу, — решил владыка.
— Ничего еще не кончилось! — в сердцах выпалил Менсон. — Покажи-ка северный фланг!
Птаха перелетела на другую сторону замка — но и тут картина была не в пользу Ориджинов. Побитые альмерцы отошли для перегруппировки, но их место заняли шейландцы, а с горной дороги выступили кайры Беломорья и начали строиться к атаке. Полковник Блэкберри потерял уже четверть бойцов и, похоже, был близок к отчаянью.
— Да тьма сожррри! Кайры вы или нет? Соберрритесь, тряпки!
Как тут леди Магда заметила кое-что:
— Муж мой, а что происходит в лабиринте? Кажется, кто-то бежит…
Птаха сместилась, подставив взглядам лабиринт. Верно: там бежали люди. Не один, не два и даже не сотня. Судя по виду — обозные слуги, судя по числу — чуть ли не весь обоз! И бежали они из тыла к фронту. Неслись, сломя голову. Спотыкались, скользили, цеплялись друг за друга, взбирались по двое на коней и ослов… Лишь одна сила могла заставить их бежать в таком направлении.
— Обоз атакуют с тыла!
Говорят: у страха глаза велики. Это не соответствует истине. На самом деле, глаза у страха закрыты. Испуганный человек не видит ничего, кроме единственного пути к спасению.
Хвост армии Избранного подвергся атаке с тыла на узкой горной дороге. Ужасный враг вел огонь Перстами Вильгельма и сзади, и с боков. Обозные слуги увидели один способ выжить: бежать вперед, к Первой Зиме. Там Избранный, там свои солдаты — они защитят! Охваченный паникой обоз хлынул в долину.
При въезде в нее размещался резерв графа Шейланда: второй нортвудский полк. Сзади, с Лидской дороги, прямо на позиции медведей выбежала толпа перепуганных слуг:
— Нападают! Убивают! У них Персты! Спасайся, кто может!
К чести своей, нортвудский полковник не поддался панике. Он приказал немедленно развернуться и приготовиться к тыловой атаке. Но куда девать тысячи обозных, которые очутились между его позицией и наступающим врагом? Полковник велел солдатам расступиться и пропустил бегущих дальше в долину, в ледяной лабиринт. Обозные слуги — кто пешком, а кто верхом — помчались между нортвудских воинов.
Эрвин София знал этого полковника в лицо и проехал буквально в трех шагах. Полковник не смог предположить, что один из беглецов — больной несчастный тип в одежде извозчика, испачканный сажей, сидящий на одном коне с грудастой бабой — не кто иной, как герцог Ориджин. Вместе с потоком беглецов Эрвин въехал в родную долину.
И затаил дыхание, силясь осознать, что происходит на поле боя. Чертов лабиринт — какой идиот его построил! — сильно мешал наблюдению. В просветы между глыб Эрвин видел то одно, то другое. Из хаотических обрывков собиралась картина.
Вот город… Собор Агаты, любимая фреска, игры с сестрой, поцелуи с Виолеттой. Парады на проспекте Славы, рынок, леденцы и белые голуби, мамин театр, ратуша с башенными часами, библиотека, чтобы скрыться от кайров и читать, пока не видят… Нет, это всего лишь память. Глаза наблюдают следующее: ворота выбиты, на башне флаг — явно не наш, на стенах солдаты — чужие. Над крышами дымные хвосты. Один, третий, седьмой… Город взят штурмом и подожжен Перстами. Идова тьма!
Вот озеро перед замком… Небесная лазурь с отражением скал. Несколько уток, отара овец на водопое, лодочка у причала. Иона: «Покатай меня», а Рихард: «Смотри, как я могу!» Разбегается по причалу, сверкая босыми пятками, прыгает лихо, с кувырком… Нет, это было когда-то. Сейчас озеро покрыто белым льдом с темными угольками трупов. Над ним стелется дым. Отец облил лед горящей смолой из камнеметов. Отличное решение: дымовая завеса мешает вражеским стрелкам. Персты не могут бить с дальнего берега.
Вот Рихард… «Эрвин, ты смешной! Это ж не прутик, а меч! Держи твердо, напряги запястье». Он в тренировочном зале, голый по пояс, поджарый, красивый. Любуется собой на фоне мелкого братца… Нет же, глупая память, снова ты путаешь! Рихард — вон там: не человек, а личный вымпел командира. Успешно ввел шаванов в бой и теперь скачет на северный фланг. Там, за валом, стоит наш батальон, прикрывая подступы к стене. Над батальоном знамя Блэкберри — того самого, кому Рихард служил греем.