— Только ты и пригодишься. Остальные зачем?
— Мои сыновья и дочь, и жена — все работают в кузнице. Глазом не моргнешь, как все для тебя сделаем! А еще накормим и напоим. Но никого не убивай, хорошо?
Жена Бершана кое-что сообразила и добавила с сильным акцентом:
— Мы не с ними, ты видишь? Гной-ганта ушел, его люди ушли — а мы остались.
Сегодня Эрвин не ощущал жалости к мирному люду. Сколько было в нем сочувствия — все досталось раненым кайрам. А шаваны — часть той Степи, которая пожирает северян.
— Мне пригодятся припасы: пища, одежда.
— Все дадим!
— Лекарские зелья. Материя для бинтов.
За пределами городов снадобья — великая ценность. Но Бершан поколебался только вдох:
— Найдем. Тут наша знахарка, она поможет.
— Мои люди возьмут все, что нужно. А к тебе, кузнец, у меня есть одно дело.
Войдя в кузницу, Эрвин не смог удержаться от сравнения: здесь как в пыточной камере. Тот же инструментарий: зажимы, клещи, молотки, гвозди. Тот же душный жар, от которого сразу бросает в пот. Тот же здоровяк в кожаном переднике, только зовется не палачом, а иначе. Кузнец услужливо склонил голову перед герцогом:
— Чем могу помочь? Нужен новый клинок? Подковы для коня?..
За Бершаном стояли помощники: сыновья, жена, дочь. Крепкие, как на подбор, даже у дочки мускулы ходят под кожей. Целая семья кузнецов, надо же.
— Отпусти жену с дочкой, — предложил Эрвин. — Для дела хватит тебя и сыновей.
Кузнец ответил твердо:
— Все пригодятся. Так быстрее выйдет.
Очевидно, хотел защитить семью. Думал: кто будет работать, того не тронут.
— Как знаешь, — кивнул герцог и дал Бершану эскиз. — Мне нужно изготовить такое устройство.
Кузнец нагнулся к жаровне, чтобы лучше рассмотреть чертеж. По сигналу Эрвина кайры внесли Орудие. Лидские Волки отработали с ним двое суток. Можно ли за этот срок полностью перемолоть человека?..
— Он готов, милорд, — с гордостью доложил Хайдер Лид. — Желаете взглянуть?
Не желаю, — подумал Эрвин, — век бы не видеть ничего подобного. Чужой боли мне хватило с лихвою.
— Прошу вас, капитан.
Лид сбросил полотно, накрывавшее Орудие. Пленник был почти цел и вполне напоминал человека. Прибавились только два странных нароста на голове.
— Слушай приказ, — сказал Лид.
Мутный взгляд Орудия сосредоточился на нем.
— Помочись, — сказал Лид.
По ноге пленника потекла струя.
— Не кричи, — сказал Лид.
Он ударил пленника щипцами по коленной чашке. Тот побагровел, изогнулся от боли, но не выронил ни звука.
— Сломай себе зуб, — приказал Лид.
Руки Орудия, конечно, сдерживали веревки. Он воспользовался единственным способом исполнить приказ: выпятил нижнюю челюсть и стал бешено щелкать зубами. Удар приходился на резцы. Они крошились, пленник сплевывал белые осколки. Эрвин смотрел.
Ненавижу чужую боль, — подумал он снова.
С диким лицом пленник лязгал челюстями, исступленно дробя собственные зубы. Задел и разжевал губу, кровь и слюна взбились в пену. Мышцы бугрились, лицо наливалось краской, глаза лезли из орбит. Но он ни на вдох не прекращал свое дело.
— Хотите знать секрет, милорд? — с самодовольством спросил капитан.
Нет, — подумал Эрвин. Альтесса ответила его устами:
— Сгораю от нетерпения.
Хайдер Лид показал два железных бугорка над ушами Орудия. То были «барашки» — рогатые головки винтов.
— Разобрали арбалет, милорд. Получили два винта, заточили до остроты и вкрутили в череп. И не просто так, а точно в щели между костями. Всадишь поглубже — кости раздадутся, будто лопается голова. Ему теперь все безразлично, кроме этих винтов.
— Довольно, — сказал Лид Орудию. — Ты молодец.
Двумя движениями он отжал оба винта на оборот. Пленник обмяк, расплылся в пустой и счастливой улыбке.
— Хетир валине халья!..
Женский шепот был полон злобы и страха. Эрвин почти забыл про кузнеца с семьей, а они-то все еще здесь.
— Что ты сказала?.. — спросил он шаванскую дочку. — Хочешь на место Орудия?..
Эрвин заложил за спину одну руку и показал девчонке два пальца. Взял ими барашек винта и с легкостью, без усилий сделал оборот. Пленник затрясся, забился, как от искры.
— Беритесь за дело, — приказал герцог. — И молитесь своим Духам-Странникам.
Покинув кузницу, он отошел подальше, чтобы не слышать криков, присел на берегу речки. Плескало течение, зеленела трава, дальний берег поднимался живописною кручей. Утки ныряли за рыбой, смешно задирая кверху пернатые зады. Несколько деревьев давали приятную тень. Альтесса Тревога разулась и вошла в реку попробовать водичку.