— Миледи… — воскликнула Мира и шагнула к Ионе, но тут же была поймана за руку:
— Присядьте со мною, владычица.
Герцог Эрвин Ориджин подвинулся в кресле, уступив Мире кусок сиденья. Она ахнула, когда рассмотрела его лицо. Эрвин мало отличался от скелета.
— О, боги! Что с вами случилось?
— Агата с Ульяной неделю спорят, не забрать ли меня на Звезду. Кажется, даже подрались.
— Ступайте же в постель! Здесь такой ужас, что и здоровый захворает. Кайр, помогите милорду!..
— Отставить. Я здесь, чтобы защищать Иону. Она исцеляет смертельную рану за двадцать минут. Это всего лишь пятьдесят человек в день. Если уйду, ее тут разорвут на куски.
— Неправда, я справляюсь, иди спать, — пробормотала Иона сквозь зубы.
Мира видела: брат и сестра — карточный домик из двух карт. Иона держится лишь потому, что опирается на Эрвина; а он еще не упал потому, что должен поддерживать Иону. Это было до безумия трогательно.
— Простите, — сказала Мира. — Я не хочу терзать вас, но и уйти не могу. Ранен Натаниэль, мой близкий друг, самый светлый человек, кого я встречала. К тому же, победитель Пауля.
Эрвин окинул взглядом умирающего Нави. Скривил губы в подобии усмешки:
— Сестра, ты слышала: паренек украл мою месть. Убей его, пожалуйста.
Иона переступила еще на дюйм. От жуткой дыры в животе остался скромный разрез.
— Остаток я смогу зашить, — сказал ее помощник.
Иона сунула пальцы в рану, произнесла несколько слов.
— Забирайте…
Раненого унесли на другой стол, а перед Ионой положили Натаниэля. Лекари принялись осматривать его, Иона упала в кресло к брату. Он сразу оживился, зажег в себе искорку огня, чтобы отдать сестре:
— Ты умница, я очень горжусь тобой. Вот, держи, выпей кофе. Съешь шоколадку, это придает сил. И подержись за императрицу — она слишком бодрая для нашей компании.
Иона уронила голову ему на плечо и, похоже, сразу уснула. Лекари ворочали разбитый череп Нави, трогали обломки костей, кривили губы.
— Может быть, я попробую сама?.. — робко предложила Мира.
— Не стоит. Сестра послала на Звезду семь человек, пока наработала опыт. А исцеляющий Предмет находится под угрозой деконструктора.
— К слову, я хотела это обсудить. Зачем вы…
Она собиралась спросить: зачем вы оба рискуете собою? Но увиденное избавило от вопросов.
— Не считайте нас безумцами, — сказал герцог. — Адриан обещал уничтожить один из наших Перстов, но за полтора дня так и не сделал этого. На Голос Бога он не отвечает. Мы думаем, перстоносец Адриана или предал его, или умер. Так что мы с Ионой в безопасности.
Мира сказала честно:
— Судя по виду, вы с Ионой на полпути в могилу. Вам необходимо отдохнуть.
— Травма черепа и головного мозга… — заговорил старший из лекарей.
Герцог настойчиво, но бережно растормошил сестру:
— Есть диагноз, послушай.
Лекарь произнес ряд жутких медицинских слов, нашел страницу в тетради, положил на стол перед Ионой. Северная Принцесса встала, опираясь на брата, он сунул ей чашку:
— Кофе же!..
Она выпила залпом, как ордж. Пальцами левой руки размяла измученную правую.
— Поняла: определить процент потери, восстановить серое вещество, срастить кости…
— Идемте, владычица. Подышим воздухом.
Мира не смогла бы смотреть на эту операцию. Вместе с Эрвином вышли во двор. Немедленно, как коршуны на мертвечину, налетели адъютанты:
— Императрица, герцог! Имеются следующие…
— Отставить! — рявкнул Ориджин. — Слушай мой приказ. Два кресла — мне и владычице. Шиммерийского кофе, лидского орджа, и что-нибудь пожрать. Миледи, имеете предпочтения?
— Что-нибудь пожрать, — согласилась Мира.
Подали кресла. Северяне уселись бок о бок, долго молча дышали свежим морозным воздухом. Мира сказала:
— Соболезную вам.
— Благодарю.
Снова молчание. Она ощутила неловкость и стыд, и вину.
— Милорд, вы сильно пострадали из-за…
— Оставьте сочувствие, — он махнул рукой. — Я сам рисковал, вот и доигрался. Это моя личная глупость, больше ничего.
— Тогда скажу другое. Ваш план был гениален. Мы с лордом Десмондом лишь немного его доработали.
— А вы прекрасно придумали лабиринт и устранили Пауля.
Посмотрели друг на друга. Обоим не хватало слов: Эрвин слишком устал, Мира слишком волновалась за Нави. Подали ордж и кофе, она налила то и другое себе и герцогу. Выпила ордж до дна, волнение немного отпустило.
— Я вам должен сказать, — начал Эрвин, — сейчас только подберу слова…
Она ответила:
— Уже подобрала. Я была неблагодарной дурой. Враждовала с вами, огрызалась, как цепной пес. Но когда стало тяжко, рядом остались лишь вы и ваша семья. Простите меня, если можете.