— Словом «задние», — спросил генерал, — вы именуете людей, недостаточно твердых в вере?
— Недисциплинированных, ленивых, непослушных приказам. Тех, что спят на вахте или едят коней.
— Стало быть, тех, чья воля и разум слабее усталости и голода. Мне грустно думать о них, но правда проста: в любом войске имеются задние. Не существует полка, свободного от этого бремени. Командир может лишь выдумать способ наилучшим образом распорядиться ими. Потому я и поставил их на оборону спуска.
Джо нахмурил брови:
— Вы не ошиблись, генерал? Разве не спуск — самое опасное место?
Хорис ухмыльнулся и глянул на Эйлиш, призывая ее ответить.
— Славный мой, если кайры пойдут на штурм, нижняя половина спуска обречена. Неминуемо падет и бастион, и нижний вал. Врага можно остановить лишь на середине спуска, когда северное войско сожмется до ширины дороги. Наша надежда — стрелки на верхнем валу.
Лахт Мис добавил:
— Все, кто стоит ниже, побегут с началом боя. Но именно это от них и требуется: своим бегством заманить кайров повыше, на узкую дорогу, под огонь Перстов.
— Разумно, — хмыкнул Джоакин. — Но остался третий вопрос…
Он умолк, сбитый с толку сказочным, божественным запахом. Денщик внес в шатер сковороду, на которой дымились пять ломтиков жареного мяса. Кажется, ничего более приятного он в жизни не нюхал!
— Давайте же приступим к главному блюду трапезы, — торжественно сказал Хорис.
Закатники молчали, пока денщик раскладывал мясо по тарелкам. Потом приступили к молитве — отчего-то не в начале ужина, а сейчас, при перемене блюд. Джо не выдержал и попробовал кусочек. Никогда бы не подумал, что конина может быть такой сочной и мягкой!
— Генерал, ваш повар — гений!
— И святой человек, — согласился Хорис. — С мыслями о Ней…
Он положил мясо в рот.
— С мыслями о Ней… — повторили Эйлиш, Мис и адъютант.
Все принялись жевать — медленно, вдумчиво, будто бы даже с трепетом.
Чудесный вкус заставил людей забыть о беседе. Оно и хорошо, поскольку третий вопрос отнюдь не способствовал аппетиту. Джоакин молча и с наслаждением поглотил ломоть мяса. Сердечно поблагодарил генерала, отер губы салфеткой и лишь тогда вернулся к делу:
— Неловко беспокоить вас такою темой, но я сделал тревожное наблюдение, и граф велел мне обсудить это с вами. Нынешним утром мы видели на склоне группу солдат из вашего полка, они варили и собирались съесть нечто с дурным запахом. При моем появлении спрятали какую-то кость и уклонились от ответов на мои вопросы. Простите, генерал, но я боюсь, как бы они не ели мертвечину.
— Хм. Непростое дело, сир Джоакин, — жестом степного кочевника Хорис огладил усы. — Почему вы думаете, что их пищей был покойник?
— Они быстро спрятали кость, но я успел заметить ее размер. Она не принадлежала ни коню, ни крысе. Могла быть собачьей, но псов почти не осталось, а все, что уцелели, стоят на учете у лорда Мартина.
— Вы видели только одну кость?
— Да, генерал.
— Значит, они могли употребить не целого покойника, а лишь его фрагмент?
— Скорей всего, так и было… Но какая разница? Вы хотите разыскать поврежденный труп?
— А далеко ли отстояло это место от лазарета?
— Совсем не далеко, ярдов сто.
— Кто знает, производились ли утром хирургические операции?
Хорис адресовал вопрос своим подчиненным. Эйлиш не знала, а Мис ответил утвердительно:
— У одного сержанта отняли руку.
— Какое это имеет… — начал было Джо, но тут понял сам. — Фу, мерзость, дрянь! Святые боги, это же отвратительно!
Хорис печально склонил голову.
— Да, сир, ужасно. Я разыщу этих солдат и подвергну строгой каре. Если вас не затруднит, помогите мне с опознанием.
— Так точно, генерал.
— Нет более постыдного дела, чем пожирание плоти живого человека. Даже если эта плоть была отделена от тела.
— Да, генерал! Меня чуть не стошнило. Это почти то же самое, что жрать мертвеца!
Хорис решительно качнул головой:
— О, нет, сир, я не могу согласиться. Кто ест живую человеческую плоть, тот совершает надругательство над природой. Но тот, кто употребляет плоть покойника с должным почтением и молитвой, тот поклоняется священному таинству смерти.
— Невелика разница! И то, и другое гадко!
— Вы тысячу раз, не смущаясь, ели свинину. А мертвый человек, в отличие от свиньи, наполнен духовностью. Он близок к Павшей и любим ею. Приобщаясь к мертвецу, мы прикасаемся к божественному. Важно делать это с молитвою и мыслями о Ней.