Богатыри переглянулись.
Может, действительно попробуем? – сказал Попович.
Попробуем, – решился Добрыня. – Только я первый. Давай, Яромирка, заряжай!
Все повторилось, как в прошлый раз. Добрыня влез на дерево, Яромир согнул ствол – и отпустил. Добрыня с воем перелетел скалу и скрылся из глаз. В следующее мгновение послышались грохот и задорная брань.
– Не обращай внимания, – подмигнул Яромиру Алеша Попович. – Ты гни давай!
Через минуту Попович улетел к Добрыне Никитичу. Яромир осмотрелся:
– Ну, вот. Теперь только я остался.
Он снова нагнул сосну. На этот раз посильнее. Привязав конец натянутой веревки к другому дереву, он вытащил из ножен тесак, рубанул по веревке и взвился в воздух.
Вначале он ничего не понял. А когда понял, то с такой силой впечатался в скалу, что сразу все забыл. Очнулся Яромир от того, что его тормошил Илья.
– Ну как? – прошептал Муромец заговорщицки. – Правда, похоже на жбан медовухи?
Яромир потер лоб, сосредоточиваясь:
– Не. На ведро первача – пожалуй. А медовуха послабей. Не тянет… – Он огляделся. – А где Добрыня и Попович?
– Унесло, – весело осклабился Илья. – Они, чай, полегче будут, вот и закинуло черт те куда! Да еще пришибли небось кого-нибудь по дороге.
– Так, надо выручать, – забеспокоился Яромир.
– Знамо, что надо – Илья отряхнулся, еще раз посмотрел на скалу, об которую ударился Яромир. Поперек гранитной глыбы пролегла глубокая трещина.
– Под святорусским богатырем все трещит, – самодовольно добавил он. – Ну что, идем. Посмотрим, куда Поповича с Добрыней занесло.
Они перебрались через гору, спустились в мелкую лощинку и остановились. Алеша с Никитичем сидели на берегу небольшого озера и выжимали одежду.
– Ну, Яромирка, спасибо, удружил, – проворчал Добрыня, натягивая мокрые штаны. – Лучше бы уж об скалу…
Алеша меланхолично выжал рубашку, шаровары, кольчугу. После выжимки кольчуга превратилась черт знает во что. Попович удивленно посмотрел на дело рук своих, вздохнул и забросил кольчугу в кусты.
– Эх, жаль, такую вещь испортил!
– Да кто ж кольчугу-то выжимает, голова садовая?
– А я автоматически…
Илья подошел к озерцу, присел и восторженно причмокнул:
– Ишь ты! Рыбка так и кишит.
В этот момент из воды выглянула здоровенная щучья башка, глупо моргнула и уставилась на богатырей.
– Ну чего вытаращилась? – не выдержал Муромец.
Щука беззвучно зашевелила колючим ртом, перевернулась и исчезла, стукнув по воде плоским хвостом и окатив Илью с головы до ног.
– Это чего она сказала? – возмутился Муромец. – Ты слышал? Куда она меня послала, нахальная морда?! Я ей сейчас… – Он сунулся было к озеру, но, потоптавшись с минуту, передумал. – Ладно, поймаю, тогда поговорим!
– Илья, ты чего? – удивился Добрыня, сразу забыв про мокрые штаны.
– А чего она ругается?
– Я ничего не слышал.
– Наверное, Илья читает по губам, – усмехнулся Попович.
– Точно, по губам, – мстительно подтвердил Муромец. – Вот поймаю, и по губам! Яромирка, ты как считаешь?
– Я считаю, что недурно бы наловить рыбки и перекусить, – сказал Яромир, глядя на поверхность озера, по которой то и дело расходились широкие круги.
Илья сразу успокоился и переключился мыслью на закусон:
– Верно, Яромирка. Сейчас наловим!
– Чем, штанами? У нас же ничего нет. Даже гвоздя!
Илья прищурился:
– Ты, Яромирка, шибко умный, но неопытный. Сейчас увидишь, как у нас в Муроме на палец ловят!
– Как это на палец? – удивился Яромир.
– Сейчас увидишь. – Илья покопался в рюкзаке, отыскал шкурку от сала и принялся неторопливо натирать указательный палец. Время от времени он принюхивался и один раз даже облизнулся.
– Вот! – сказал он, демонстрируя палец. – Сейчас увидите. – После чего он сунул руку в воду и затих. Прошло минут пять. Илья не шевелился. Богатыри тоже замерли. Из ухмыляющегося рта Добрыни ниточкой вытекла слюна.
– Братцы, – не выдержал Яромир. – Может, ее приманивать надо? Цып-цып-цып… Тьфу! Рыб-рыб-рыб!
Прошло еще минуты две. Илья сидел красный, словно от натуги. Наконец он не выдержал и захихикал:
– Весь палец обсосала, тварюшка эдакая! Щекотно…
– Так хватай ее! – рявкнул Добрыня.
– Я уже пробовал. Скользкая, зараза. Ну вот, опять! – Илья вытащил палец и осмотрел его, даже понюхал. В этот момент из воды снова показалась щучья голова. Она нахально усмехнулась и скрылась под водой.
– Это опять ты?! – взревел Муромец. – Ну доберусь же я до тебя! У-ух! – В раздражении он топнул ногой. От богатырского удара земля дрогнула, застонала, вода в озерке поднялась столбом, плеснула на берег и оставила на песке здоровенную зубастую щуку.
– Ага! – Илья схватил скользкую рыбину. – Попался, который кусался! Братцы, собирайте хворост, сейчас мы ее зажарим.
– Не на… – Щука раскрыла зубастую пасть и преданно уставилась Муромцу в глаза. – Я больше небу… простите!
Говорящая рыба произвела на богатырей тяжелое впечатление. Яромир от удивления даже присел на корточки.
– Не губите старую, ради детушек-щурятушек, малых, неразумных! Я откуплюсь. Ей-богу, откуплюсь! Что хотите, сделаю. Может, алмазов там хотите или золота…
– Постой, постой… – Яромир уставился в пустые щучьи глаза. – Ты случайно Емелю не знаешь?
Щука вздрогнула:
– Ну, предположим, знаю. А что такого-то? Мало ли кого я знаю!
– Ага! – Яромир подмигнул друзьям, которые ничего еще ровным счетом не поняли. – Так ты та самая?
– Та, не та – только уж вы решайте побыстрее, а то ведь сдохну на воздухе.
– Ну ладно, – выдохнул Яромир. – Тогда вот что. Нам во Франкмасонию нужно, а мы, похоже, заблудились малость.
– И всего-то? – скривилась щука. – Ну так это в момент! Вы меня это, бросьте в воду. Так не успею я до воды долететь, как вы окажетесь на месте. Идет?
– Бежит! – кивнул Яромир и повернулся к Муромцу. – Давай, Илья, бросай ее в воду.
Муромец выразительно посмотрел на Яромира, тяжело вздохнул и, размахнувшись, бросил щуку в озеро. И в тот же момент земля под богатырями перевернулась, а когда встала на место, оказалось, что они сидят возле широкой укатанной дороги, прислонившись к полосатому столбу, на котором красной краской было написано: «Франкмасония».
– С прибытием! – воскликнул Яромир, вскакивая на ноги и оглядываясь. – Так вот она какая!
– Хорошая баба, – подтвердил Муромец. – Все честь по чести, без обмана.
– Разве это баба? – не понял Яромир. – Она же страна!
– Кто, щука? – выпялился на него Илья.
– Да нет, Франкмасония.
– Тьфу ты, черт, а я думал…
– Думать вредно, – издевательским тоном сказал Добрыня. – Надо, как Яромирка, мыслить и считать.
– Вот я и мыслю, как мы с франкмасонцами общаться будем? – сказал Муромец. – Мы же по-ихнему ни бум-бум.
– А как же с урмынцами общались? – прищурился Яромир.
– Да мы ведь с ними, считай, и не общались почти, – сказал Муромец. – Все больше с нечистью. А нечисть, она на любом языке шпарит влегкую!
– Может, и здесь никого, кроме нечисти, нет, – предположил Добрыня. Яромир покачал головой:
– Не. Не похоже. Вон, за той рощицей домишки, там люди какие-то. И одеты прилично. А нечисть хорошую одежду не любит. Им рванину подавай!
– На то она и нечисть, – кивнул Илья. – Ну так что делать будем? Алешка у нас по-аглицки говорит, а вот по-франкмасонски?
Попович напустил на себя важный вид:
– Сейчас проверим!
Он схватил за шиворот пробегавшего мимо сорванца и, подняв его на уровень глаз, ласково осведомился:
– Шпрехен зи дойч?
– Пусти, сволочь, я папке скажу! – взревел мальчишка на чистом русском.
– А ты уверен, что ты его по-аглицки спросил? – поинтересовался Яромир. – Аглицкий язык, мне сказывали, похож на кваканье. А ты вроде как по-собачьи заговорил.
– Точно, – смутился Попович, не обращая внимания на дергающегося мальца. – Это ж по-бивар-ски. Перепутал малость. Значит, так… ду ю спик инг-лиш?