«Хорошо хоть я успел как следует наесться, — ухмыльнулся он про себя. — Хоть какое-то время не почувствую мук голода. С другой стороны, — подумал он, — судя по состоянию желудка, я здесь нахожусь не один день. Ну что ж, хоть будет о чем вспоминать».
Глава IV
«В темнице»
Скрежет и грохот открываемого засова разбудили Конана. В камере уже было совсем темно. Через маленькую щель в потолке сюда попадал минимум света. Дверь открылась и первое, что он увидел, была чадящая лучина, которая давала больше дыма, чем дрожащего света. Киммериец закашлялся от того ужасного смрада, который она издавала.
— Ты что, из дерьма ее слепил? — заорал Конан.
Рука с лучиной задрожала и на мгновение исчезла. Потом в проеме двери появилось копье, а за ним могучая фигура стражника.
Вошедший кивнул идущему сзади и сделал два шага внутрь. Конан не пошевелился, ибо ему было ясно, что в этот момент у него нет шансов сделать что-либо для своего освобождения. За верзилой внутрь пролез маленький хилый коротышка. В одной руке он держал чадящую лучину, а в другой — ведро, в котором что-то плескалось.
Конан недоверчиво посмотрел на посудину, которую ему принесли. Верзила кивнул массивной лысой головой:
— Это твоя еда. Поешь лучше, сила тебе еще очень и очень пригодится. Так сказал наш господин.
— А кто твой господин? — не удержался от вопроса Конан. — Вас двоих я в замке никогда не видел.
— Мы на дневной свет особенно не выходим, — широкие губы верзилы растянулись в усмешке. — Нам это ни к чему. Все, что нам нужно, есть здесь. И еда, и питье…
— Только не говори, что здесь есть и бабы, — усмехнулся Конан. — Разве что какая-нибудь грязная старуха после пыток.
— Ты бы удивился, если б узнал, — у верзилы заблестели глаза от какого-то особенно приятного воспоминания. — Я побывал и у придворной дамы, да не одной. А та зеленоглазая негритянка… — мечтательно протянул стражник, ни на минуту, однако, не спуская бдительных глаз с Конана. Его хилый товарищ поставил ведро на пол и все еще смотрел на Конана испуганными глазами. Он внимательно следил за ним, а сам медленно пятился к двери.
— Подожди, — гаркнул Конан, — а что я буду пить?
— Придется тебе довольствоваться той водой, что есть в супе, — верзила рассудительно кивнул головой.
— Я тебе заплачу, — пленник потянулся к поясу, где еще совсем недавно покачивался солидный кошель с деньгами. Но и пояс, и кошелек исчезли.
— Это ты об этом? — лысый положил руку на свой пояс и передвинул исчезнувший кошелек так, чтобы было видно Конану.
Это было для Конана уже слишком. С ревом, которым мог бы гордиться и лев пустыни, он бросился на верзилу. Тот отскочил к противоположной стене.
Но не успел он протянуть к Конану руку, как раздался страшный треск. Одна из железных скоб, та, которая сдерживала правую руку Конана, вырвалась из стены. Однако другая вместе с цепью удержалась и остановила Конана на середине пути.
Разъяренный киммериец еще некоторое время дергался, но потом сообразил какой способ боя единственно возможен.
Коротышка исчез за дверью, бросив товарища на произвол судьбы. Киммериец молниеносно схватил в руку большую часть вырванной цепи. Гремящие звенья цепи взвились в воздух, как гремучая змея.
Лысый верзила застыл на месте и широко открытыми глазами следил за полетом цепи. Он не успел сделать ни единого движения, как цепь обвилась ему вокруг шеи. Ее свободный конец со скобой, вырванной вместе с куском каменной стены, ударил его в грудь. Конан дернул за цепь и лысый тюремщик, шатаясь, пошел к нему. Он еще пытался сопротивляться, ростом он был почти с киммерийца, да и мышцами не уступал ему, но ярость и боевой опыт Конана лишили того малейших шансов на успех. Киммериец притянул его к себе и даже отступил на три шага, чтобы обрабатывать тюремщика и второй рукой.
Верзила двумя руками защищал голову от града ударов. Вскоре он упал на колени и окровавленными губами стал умолять о пощаде. Конан наклонился к нему и быстро ощупал его одежду. Сорвав с него пояс с обоими кошельками, он с яростью отбросил тюремщика сторону, увидев, что у того нет ничего похожего на ключ от замка, которым была заперта вторая цепь в скобе, торчащей из стены.