- Да ты, брат, веселее скомороха!
Смех перекатывался волнами. Казалось, даже кусты приняли участие в веселье, размахивая ветками. Гаврила смотрел на людей, соображая, что тут такого смешного и только потом понял, что шишига, которую он погубил в Храме, для каждого из них - неодолимый противник. Неодолимый даже в мечтах.
- Ладно, - решил старшой. - Пока поживи. С нами пойдешь.
- Куда это с вами? Мне, может, в другую сторону.
Старшой нехорошо усмехнулся.
- А У нас тут у всех одна сторона. Для живых. В другую только покойники ходят…
Гаврила пожал плечами.
- Понятно… У меня один вопрос только остался, - спросил он, глядя на меч в его руках. Щит стоял дальше, со всем уважением прислоненный к камню - он был куда удивительней простого меча. Узоры на нем по-прежнему менялись, словно ветер гонял их по мягкой коже. Они жили своей жизнью: переплетались, сходились друг с другом, скручивались в спирали. - Вы добро мое по-хорошему отдадите или как?
На него никто не обиделся. Старшой презрительно бросил отворачиваясь.
- Твое добро у тебя в штанах. Носи, пока не потерял.
Он протянул меч, с удовольствием глядя, как прокатывается по нему волна света.
- А то что до сих пор по ошибке твоим считалось, так мы это поправили.
Меч влетел в ножны.
- Меч и щит теперь хорошему делу послужат.
Гаврила пошевелил пальцами, кашлянул в кулак.
- Так им и в моих руках не плохо было.
- Трус и лжец - позор оружию.
- Кто трус и лжец? - спокойно переспросил Гаврила. Что-то в его голосе остановило тех, кто посчитал веселье оконченным и пошел по своим делам. - Вы, конечно, всех своих знаете, но я-то тут причем?
Они поняли оскорбление и заворчали.
- Уж не потому ли вы мне не верите, что жил при Храме до недавнего времени звереныш, которого тамошние жрецы на всех входящих науськивали? - презрительно спросил Масленников. - Так не бойтесь его больше. Убил я ее…
Старшой молчал, не зная, что сказать или сделать. Пришел черед ухмыляться Гавриле. Он не хотел, чтоб это выглядело вызывающе, но как получилось - так получилось.
- Или думаете, что то, что вам не по силам, то и никому не в подъем?
Разговор не получался. Та малость, что еще связывала их, таяла в прохладном воздухе. Гаврила вдруг отчетливо почувствовал запах еще не пролившейся крови.
- Отдайте мне мое.
- Забери, - сказал старшой, чувствуя, как люди вокруг расступаются, давая ему возможность размахнуться.
Гаврила наклонил голову к плечу, краем глаза пересчитывая врагов. Меньше их было. Не больше десятка.
- Заберу, - сказал Масленников, - только вам решать как…
Старшой не переспросил. Понял, что Гаврила имел в виду. Не желая тратить время на разговоры, он просто ударил, желая убить и закончить затянувшуюся шутку.
Гаврила удара ждал, и успел присесть. Меч пролетел над головой и плечом, срезав несколько веток. Не ожидая, когда враг повторит замах, Масленников ногой ударил того по колену.
Старшой упал, но тут же поднялся, перекатившись через голову.
- Стоит ли так стараться? - прошипел он, потирая ногу. Глаза его постепенно леденели. -Прыгаешь тут… Ногами машешь.
- Конечно, нет, - отозвался Гаврила, обходя его по кругу. - Но уж больно мне убивать вас не хочется. Молодые еще вам бы жить да жить…
Старшой присел, и чуть расставив руки в стороны, двинулся к Гавриле, отжимая его к камням.
- Прыткий ты, я смотрю. И на язык и на ноги.
- Так жизнь научила…
Они снова пустились в путь, обходя друг друга.
Сперва Гаврила боялся, что кто-то рубанет его со спины, но эти люди имели понятие о воинской чести, а, скорее всего, просто были уверенны в том, что вожаку ничья помощь не понадобится.
- Что ж ты все молчишь да молчишь? Рассказал бы что-нибудь… - наконец сказал Гаврила.
Старшой не ответил. Знал он эти разговорчики - губы говорят, а руки нож к делу пристраивают. Сам такой.
- Сказал бы хоть, чьи вы тут такие будете. Вижу ведь, что добрые люди, не разбойники.
Гаврила поскользнулся, и противник прыгнул, чтоб закончить бой, но Масленникову это и нужно было. Улучив момент, он перепрыгнул наклонившегося воина и в два кувырка долетел до щита. Тот, словно простив его или растеряв в тепле зловредное джян-бен-джяновское колдовство, сам прыгнул в руки.
Удар чуть запоздал и пришелся по щиту. Гаврила, готовый к этому, приготовился принять удар и устоять, качнулся вперед, перемогая силу силой. Он своими глазами видел, как лезвие скрылось за ободом щита, но удара почти не ощутил, словно в последний момент враг промахнулся. Только тот не промахнулся.
Щит от удара хоть и не дрогнул, но лязгнуло железо так, что даже зубы заныли. Гаврила удивился, да и Старшой тоже что-то почувствовал - отскочил и посмотрел на противника.
Ай, да щит! В такой хоть тараном бей!
Мысль на счет тарана мелькнула и пропала. Масленников вспомнил, как отлетел в темноту после удара шишиги. Нет, тараном, все же не следует. Есть, наверное, предел у всякого колдовства.
- Чего удивляешься? - подначил его Гаврила. - Мой меч умный. Хозяина рубить не станет.
Старшой нашелся с ответом только через пяток вздохов.
- А ты башку подставь. Вот тогда я тебе и поверю…