— Да выражение такое есть… в Российской Империи.
Доктор задумался на пару мгновений.
— Странно… я больше десяти лет жил в этой прекрасной стране, но ни разу не слышал подобного.
— Всякое бывает, — пожал я плечами. — Сколько я провалялся в отключке?
— Пятнадцать дней, — моментально ответил доктор. — Это весьма необычно для Титанов. Вы или погибаете, или регенерируете в самые кратчайшие сроки. Но ваш случай особый… все-таки первый Абсолют в истории. Мы не знаем какая реакция организма считается нормой для вашего уровня.
Какое-то время мне нечего было сказать. Я стал Абсолютом? Неужели смерть была настолько близка, что меня сразу перебросило через несколько уровней? А может я вообще умер, и это стало катализатором последующих изменений? Черт… а ведь прав доктор, информации по Абсолютам нет ровным счетом никакой. Я вообще могу откинуть копыта в любой момент, и никто не поймет, по какой причине это случилось.
Док заметил мое замешательство и попытался меня успокоить:
— Не беспокойтесь, молодой человек. Новость о вашей трансформации держится в строгом секрете.
— Меня волнует совсем другое. Почему я так долго восстанавливался? И почему даже после пробуждения чувствую себя предельно разбито? Раньше на регенерацию подобных ранений требовалось всего несколько минут, теперь же… — я посмотрел в область живота, закрытую целительской пылью, — все немного иначе.
Доктор и медсестра мрачно переглянулись.
— Понимаете, ваш организм… такое ощущение, что он не был готов к подобным изменениям. Вместо того, чтобы восстанавливаться, он разрушается изо дня в день. Мы вводим поддерживающие препараты, используем травы и настойки, но ничего не можем поделать.
Я вновь отпил из стакана с водой и как можно спокойнее спросил:
— Хотите сказать, что я умираю?
— Нет-нет, вы не так меня поняли!!! — запротестовал док. — Точнее… мы не можем ответить на этот вопрос наверняка. Реакции вашего организма не поддаются никакой логике. Сильнейшие лекарства не действуют вовсе, а какой-нибудь дешевенький аспирин наоборот оказывает предельно положительное воздействие. Тоже самое касается всего остального. Невозможно предугадать, что случиться, если мы отключим вас от аппаратов жизнеобеспечения.
Весело. Получается я стал Абсолютом, прикованным к больничной койке… Звучит так себе…
— Так чего мы тянем? Отключайте меня от всего и посмотрим, что из этого выйдет.
Я потянулся к проводкам, но тут же был остановлен медсестрой.
— Да что вы такое делаете? — запричитала она. — Нельзя же так!!! Остановитесь сейчас же!!!
В этот момент дверь в палату резко открылась, и внутрь ввалился Испанец, в руке которого виднелась бутылка вина.
— Пришел в себя, чертяга!!! — проревел он, пьяным голосом. — А мне говорили, что придется ждать еще несколько недель.
Доктор посмотрел на Густаво и тяжело вздохнул. Чувствую, наставник ему все нервы уже вытрепал.
— Господин, Испанец… мы же говорили с вами насчет распития алкогольных напитков в стенах больницы. Сколько раз можно повторять…
— Да брось, док, вы же знаете, что мой организм регенерирует все негативные последствия алкогольной интоксикации.
— Вы не понимаете!!! — возмутился старик. — Тут дело в дисциплине!!! Я не позволю превращать мою клинику в какую-нибудь пивнушку!!
— А вчера вы говорили про бордель, — с улыбкой напомнил Испанец, подмигнув при этом медсестричке. Та совсем раскраснелась и, кажется, готова была сквозь землю провалиться от стыда.
— Ну все, мое терпение лопнуло! Знайте, я буду жаловаться Его Высочеству! Кем бы вы не были, я не потерплю неуважения.
Испанец хмыкнул.
— Все, док, извини, перегнул. — он точным броском швырнул бутылку в мусорную корзину. — Мой друг пришел в себя, а значит больше никаких несанкционированных попоек. Только с вами и в вашем кабинете…
Медсестра прыснула, а старик, закатив глаза и что-то бормоча про «невоспитанных Титанов», быстрым шагом покинул палату. Девушка немного помялась и отправилась вслед за ним.
А дальше произошло то, чего я совсем не ожидал. Испанец махнул рукой и в его руках тут же появились два костыля, созданных из собственной пыли. С их помощью он и добрался до моей койки.
— Влипли мы с тобой, Ярик… — грустно произнес он. — Знаешь, а ведь сбылся мой самый главный страх.