— А Вова о твоих планах знает?
— Нет, но он…
— Он треснет тебя карданом по голове и велит бежать обратно. Потому что в противном случае тебя всё равно найдут и вернут, а его обвинят в похищении аристократки и отправят в тюрьму. — Помолчав, я добавил: — Ну хорошо, может, не отправят. Или, по крайней мере, я его оттуда вытащу. На это моего на деда влияния хватит.
— Мы с Владимиром убежим из города!
— Господи… Да что вы будете делать дальше? Надя, включи мозги, а? После того, как ты продашь свои драгоценности, останется только ремесло, которым владеет Вова. С голоду не умрёте, факт. Но ты хоть малейшее представление имеешь о том, что такое — жизнь на зарплату автомеханика? Молчи! Не имеешь ты такого представления. Ты думаешь, что где-то там вас ждёт приличная уютная квартирка, к которой прилагается кто-то вроде Китти, чтобы прибираться. Еда появляется на столе сама, одежда сама собой стирается и гладится, а автомобиль — заправляется. Давай я немного настрою резкость в твоих розовых очках: быть «Китти» придётся тебе. Это ты будешь прибираться, стирать и готовить. А потом есть то, что приготовила.
От последнего довода Надя содрогнулась.
— Я не говорю, что это плохо, сестренка, — вздохнул я. — Просто ты этой жизни не знаешь, и ты её не вытянешь — по крайней мере, сейчас. И Вова понимает это так же хорошо, как я. Поэтому как только ты нарисуешься у него на пороге с узелком за плечами — прогонит тебя обратно.
— Ну так и что мне тогда делать?! — воскликнула Надя.
— Успокоиться, — сказал я и открыл ей заднюю дверь. — Здесь вопрос стоит о твоей судьбе. В таких ситуациях все решения нужно принимать на холодную голову.
— Но ты хотя бы записку ему передашь? Дедушка строго-настрого запретил нам встречаться…
— Я встречусь и поговорю с Вовой сам, — пообещал я. — Не надо ничего писать. Объясню ситуацию.
— Спасибо, Костя, — сказала Надя и села обратно на заднее сидение.
— И тебе здравствуй, сиятельство, — пробормотал Вова, вытерев кровь с разбитых губ. — Давно не виделись.
— Угу. Пожрать есть чего? Обедать дома не стал — торопился к тебе.
— Найдём, отчего не найти-то. — Вова, кряхтя, поднялся с пола, осмотрел капот автомобиля, через который перекатился после моего удара. — Пойдём в мою контору.
Капоту повезло — ни вмятин, ни царапин. Вове повезло меньше, но тоже ерунда. До свадьбы доживёт.
«Контора» оказалась подсобкой, где вдвоём едва развернёшься. Стула было два, один я занял и подпёр голову кулаком. Вова положил на стол тряпичный свёрток. Внутри оказались полкраюхи ржаного хлеба и шмат копчёного сала. Я усмехнулся, представив выражение лица Нади, если бы ей предложили такой «обед».
— Чайник вскипятить? — предложил Вова.
— Давай, гулять так гулять.
Я откусил кусок хлеба с положенным сверху салом, пожевал, задумался.
— Ну как? — с любопытством спросил Вова.
— Ну, так… Солили не очень долго, в коптильне недодержали… Нормально.
Мне-то было нормально, а вот как желудок Кости Барятинского отнесётся к жировой бомбе… Это мы в ближайшее время узнаем.
— Удивляюсь я с тебя, сиятельство. — Вова отхлебнул чаю и беззвучно выругался разбитыми губами.
— Это я с вас удивляюсь, — проворчал я. — Ромео и Джульетта недоделанные.
— Надя как?
— Под домашним арестом Надя.
— Это-то я смекнул как раз.
— А, так тебя её душевное состояние интересует? Тоже мог бы сам догадаться. Из дома убегать надумала.
Вова опять обжёгся чаем и отодвинул чашку от греха подальше.
— Совсем, что ли, сдурела? — буркнул он. — Бежать… Скажи, пусть не блажит там.
— Это я без тебя разберусь. Вы на что рассчитывали-то? Ты конкретно?
Вова отвёл взгляд, вздохнул. Сунул в рот кусок сала, прожевал.
— Да ни на что, в общем. Оно ж… Не планируется такое. Сам понимать должен. Если уж в сале разбираешься — в таких-то вещах сам бог велел. Понятно было, что… Ну так, а мне как же? Взять и сказать княжне Барятинской, мол, пошла отсюда?
— Так это она, значит, тебе на шею вешалась, а ты терпел?
— Не говорил я такого! — возмутился Вова. — Вместе надурили. Я ведь к ней — и правда… Всем сердцем, сроду со мной такого не было! И — не подумай, не заради титулов каких. Она ведь мне ещё с театра понравилась. Я думал, нашего круга. А оно — вона как оказалось. А потом вовсе — чёрт его знает. Само закрутилось, да понеслось — не остановишь…
— Помню я театр ваш, — поморщился я. — Ладно, дело прошлое. Сейчас что делать думаешь?