Щёки Луизы порозовели. А я почувствовал, что сердце у меня забилось чаще. Вот же чёртовы гормоны! И когда только повзрослею?
— Спрашивать, откуда вы меня знаете, я, пожалуй, не буду. — Я постарался произнести это как можно небрежнее.
Луиза снова рассмеялась:
— Ваша скромность уже становится притчей во языцех, уважаемый Константин Александрович! Не скрою: я давно мечтала с вами познакомиться. Так ждала переезда императорского двора в Царское село, надеялась, что когда-нибудь на одной из аллей увижу вас. Хотя бы издали… И вдруг — вы здесь. Совсем рядом! Конечно же, я не могла пройти мимо.
— Вы в принципе крайне редко проходите мимо того, что вас совершенно не касается, милочка, — прозвучал вдруг новый голос.
Луиза, вздрогнув, обернулась. Я посмотрел туда же, куда смотрела она.
На пороге кабинета стояла красивая черноволосая женщина лет сорока. Её лицо — так же, как и низковатый голос, — показалось мне знакомым.
— Могу узнать, что вы здесь делаете?
— Я просто проходила мимо, — залившись краской, забормотала Луиза. — И почувствовала, что Константину Александровичу хочется… хочется…
— Я полагаю, что у Константина Александровича и без вас достаточно объектов для удовлетворения своих желаний.
— Ах, Мария Петровна! — Девушка побагровела окончательно, всплеснула руками. — Что вы такое говорите?!
— Я говорю об ужине, милочка, — женщина вошла в комнату.
Из-за её спины показался лакей, одетый во фрак. Он катил перед собой ещё один сервировочный столик — на этот раз уставленный тарелками.
Женщина щёлкнула пальцами. Пиво из кружки испарилось. Столик, сотворенный Луизой, конфузливо покатился к дверям.
— Я полагаю, это лишнее, — любезно улыбнувшись Луизе, пояснила Мария Петровна. — Врачи не рекомендуют употреблять алкоголь на голодный желудок.
Луиза воскликнула:
— Ах! — прижала ладони к щекам и опрометью выскочила из кабинета.
— Здравствуйте, господин Барятинский, — проводив её взглядом, сказала мне женщина.
— Счастлив познакомиться, госпожа Алмазова, — встал и поклонился я.
Мать Кристины, помедлив, подала мне руку. Жестом приказала лакею удалиться. Тот немедленно исчез за дверью.
— Вы можете приступать к трапезе, не смущаясь моего присутствия, Константин Александрович, — сказала Алмазова-старшая. — Садитесь, прошу.
— Это можно расценить как обещание, что остальные блюда не растворятся в воздухе? — Я уселся обратно в кресло.
Щеки Марии Петровны знакомо порозовели.
— Я заботилась о вашем здоровье, любезный Константин Александрович! В ваши юные годы — алкоголь, да ещё на голодный желудок…
— … да ещё принятый из рук такого прелестного создания, — кивнул я. — Ваши опасения можно понять.
— Что вы имеете в виду?!
— Вашу заботу о моём здоровье, разумеется. Ничего более.
Я придвинул к себе столик, снял с тарелок стеклянные крышки. Воздух наполнил божественный аромат.
— Присаживайтесь, — предложил я Алмазовой. — Не желаете разделить со мной трапезу?
— Я сыта, благодарю вас.
Мария Петровна села на диванчик.
Если до сих пор мне казалось, что Кристина похожа на отца, то теперь решил, что ошибся. На мать она была похожа гораздо больше.
— Я много слышала о вас от своей дочери, — сказала Мария Петровна.
— Могу себе представить, — отпиливая от шницеля приличных размеров кусок, кивнул я.
— И мне известно, что вы — не тот, за кого себя выдаёте.
Вот теперь я закашлялся.
Мария Петровна невозмутимо налила в стакан морса из кувшина, подала мне. Я отпил. Кашель прекратился.
Я поставил стакан на стол и принялся терзать шницель дальше.
Мария Петровна знакомо приподняла бровь:
— Вы даже ни о чём меня не спросите?
— Вы сами расскажете, полагаю. Для того сюда и пришли.
Секундное замешательство закончилось. Я взял себя в руки.
Глава 17
Смешанная природа магии
— Природа вашей магии — смешанная, господин Барятинский, — объявила Мария Петровна. Так, словно это известие должно было пригвоздить меня к полу. — Вы, белый маг по рождению, совершенно не гнушаетесь использовать чёрную магию!
— Вот оно что, — обрадовался я. — Ну, спасибо хотя бы за то, что не подозреваете во мне пришельца из другого мира.
Алмазова нахмурилась:
— Мои слова кажутся вам забавными, господин Барятинский?
— Честно говоря, мне многое в этом мире кажется забавным, — искренне признался я. Закончил с едой, отложил нож и вилку. — Например, привычка подавляющего большинства магов обеими руками держаться только за чёрное или белое. Белому магу — не допускать даже мысли о том, что его поступки могут быть чёрными. Чёрному — бояться шаг шагнуть так, чтобы, боже упаси, не сотворить ничего белого.