Кристина только и нашла сил, что кивнуть. Император с тяжёлым вздохом облегчения провёл ладонью по голове Бориса.
Трое людей в халатах тоже начали приходить в себя. Шевельнулась в кресле и Клавдия.
— Костя… — прошептала она. — Как ты здесь очутился?
— Даже не знаю, стоит ли рассказывать, — честно признался я.
Мне требовалось время на размышления. И требовалось понять, что реально произошло в Академии, пока я прохлаждался в Изнанке. Куда делась Луиза, и всё такое прочее.
— Я ничего не вижу, — пробормотал мужчина в халате — тот, что находился ближе всех к императору, стоя на коленях.
Он то закрывал лицо ладонями, то отнимал их, крутя головой. Рядом с мужчиной на полу лежало золотое пенсне — должно быть, слетело, когда падал. Лица мужчины я не видел — он оказался спиной ко мне.
Клавдия попыталась встать навстречу мужчине. Я положил руку ей на плечо и толкнул обратно в кресло. Она не нашла сил сопротивляться.
— Простите меня, господин Юнг, — пробормотала Клавдия слабым голосом. — Я пока недостаточно искусна, забрала у вас слишком много… И у вас, и у других… Зрение должно восстановиться.
Господин Юнг с силой потёр ладонями лицо — так, будто надеялся стереть с него что-то, мешающее видеть. Однако быстро взял себя в руки. Повернулся на голос Клавдии, постарался ей улыбнуться. Теперь я его разглядел. Подумал, что даже не зная о профессии, догадался бы, что передо мной врач. Было в его широком добродушном лице что-то обнадеживающее.
— Вы у меня ничего не забирали, милая, — мягко сказал господин Юнг. — Когда я понял, что нахожусь на пределе, я отдал вам остатки энергии сам. Так же, как вслед за мной отдали свою энергию другие. Вам совершенно не в чем себя винить. Я понимал, на что иду, и чем мне это грозит.
Клавдия прищурилась — как будто у неё тоже начались проблемы со зрением.
— Ох… Простите, — вновь извинилась она. — Конечно, господин Юнг. У меня так всё смешалось… Право же, я сама не своя.
Двум другим людям в халатах — вероятно, тоже целителям — повезло больше, чем Юнгу. Один их них помог подняться врачу, другой подошёл к Императору. Последний выглядел абсолютно убитым. И вряд ли дело было лишь в одном истощении. Он, сидящий на кровати рядом с сыном — которого только что буквально вытащили с того света, — понимал, что это не конец. Что приступы будут повторяться. И что уже следующий, возможно, станет последним.
У меня детей никогда не было. А если бы были… Меньше всего на свете я хотел бы оказаться на месте императора. Пусть даже он управлял самой могущественной на Земле державой.
Императорский дворец был до такой степени огромным, что в нём запросто можно было бы гулять хоть неделю. Впрочем, таких привилегий нам пока никто предоставлять не спешил. Нас всего лишь провела в свои покои мать Кристины — появившаяся на пороге комнаты, где лежал Борис, буквально через минуту после того, как император и целители начали приходить в себя.
Нас — это меня, Кристину и Клавдию. Последняя была так вымотана, что я нёс её на руках. В другой ситуации император наверняка позвал бы прислугу, приказал бы позаботиться о Клавдии и о нас — но сейчас ему было явно не до того. Он так и сидел у постели Бориса.
В покои госпожи Алмазовой подали чай, кофе, бутерброды, какую-то выпечку. Над Клавдией захлопотали горничные.
— Поешьте, — усталым голосом сказала Мария Петровна нам с Кристиной. — И выпейте вот этот отвар, — она придвинула нам пузатые керамические чашки. — Я представляю, что вы сейчас чувствуете. Вам необходимо восстановиться.
Кристина взяла чашку. Без всякого аппетита на неё посмотрела и перевела взгляд на мать.
— Мама. Ты тоже отдавала цесаревичу энергию?
— Случалось, — кивнула Мария Петровна. — Приступы великого князя всегда неожиданны. И тот, кто оказывается рядом, делает всё, что от него зависит. Сегодня меня рядом не случилось.
В словах женщины мне послышалось смущение — как будто она, убежденный чёрный маг, оправдывалась перед дочерью за добрые поступки, которые время от времени приходилось совершать.
Кристина, кивнув, отпила из чашки, взяла крошечный бутерброд. Её примеру последовала молчаливая Клавдия. Я тоже не заставил себя упрашивать. Голода пока не ощущалось, но я хорошо знал, что уже через полчаса меня скрутит со страшной силой. А раздобыть еду в академической столовой в неурочное время — та ещё затея.