— Безумный, совершенно безумный день, — вздохнула Мария Петровна. — Одну из фрейлин сегодня арестовали. Вы, полагаю, знаете, кого, — она посмотрела на меня.
— Луизу фон Краузе, — сказал я.
— Верно. Девчонка, похоже, повредилась в уме. Иначе я не знаю, как объяснить её сумасшедший поступок. Покушение на убийство князя Барятинского…
Клавдия вздрогнула и посмотрела на Марию Петровну.
— Прошу прощения? — пролепетала она.
— Не волнуйтесь, ваш драгоценный Константин Александрович сидит рядом с вами, — улыбнулась Мария Петровна. — Всё уже закончилось. Хотя, полагаю, вам придётся рассказать о том, что с вами случилось. Вам обоим. — Она перевела взгляд с меня на Кристину.
— Нас выбросило на Изнанку, — сказала Кристина.
— Да. И, боюсь, об этом уже известно всем, — кивнула Мария Петровна. Улыбка её исчезла, голос похолодел. Теперь с Кристиной разговаривала не мать, а статс-дама императорского двора. — Я была бы чрезвычайно признательна, дорогая, если бы ты объяснила, что заставило тебя в этом участвовать?
В наступившей тишине Кристина не на шутку задумалась. А потом вдруг послышался стук.
Мы все одновременно посмотрели на пол.
— Господи всеблагой, это ещё что? — воскликнула Мария Петровна.
— Подарок. — Кристина, быстро наклонившись, подняла невесть откуда вывалившийся револьвер.
— Подарок? От кого? — Мария Петровна на глазах начала закипать. — Неужели твой сумасшедший отец…
— Это я, — сказал я, пока не прозвучало лишнего. — В смысле, не отец Кристины — я, а револьвер подарил — я.
Мария Петровна и Клавдия посмотрели на меня. Клавдия улыбнулась и опустила голову. Мария Петровна закатила глаза.
— О, Боже. Как же я этого опасалась… Значит, слухи о расторгнутой помолвке с Нарышкиной — правда?
— Помолвке? — удивилась Клавдия. — Чьей помолвке?
Эта невинная душа, похоже, была единственным человеком в Петербурге, не интересующимся светскими сплетнями.
— Не было никакой помолвки, — выпалила Кристина. — Всё это с самого начала — лишь слухи, и ничего более!
Я кивнул. И, хотя ситуация и так была предельно неудобной, мне в голову влезла ещё одна неудобная мысль.
Что там насчёт родовой магии Нарышкиных? Этой вот музыки, которая начинает играть, когда рядом оказывается тот самый, избранный? Тот, который — судьба? Я её, честно говоря, давно не слышал.
Мария Петровна хотела было что-то сказать, но тут в дверь, быстро постучавшись, вбежала какая-то девушка. Сделала книксен и сказала:
— Прошу прощения, ваша светлость! Его сиятельство господина Барятинского срочно требуют к себе его величество.
Я встал, Клавдия тоже попыталась подняться.
— Сидите-сидите, Клавдия Тимофеевна, — строго сказала ей Мария Петровна. — Сегодня я вас точно никуда не отпущу. Вы — моя гостья. По крайней мере, до тех пор, пока не придёте в себя. А чуть позже, полагаю, Их величества также вспомнят о вашей самоотверженности. И как минимум пожелают принести вам благодарность лично.
Я попрощался с Клавдией взглядом и направился к двери. Кристина пошла вслед за мной.
— Дочь, — усталым голосом позвала Мария Петровна. — Тебя не звали.
— А я и не напрашиваюсь на аудиенцию. Я собираюсь вернуться в Академию, — спокойно сказала Кристина. — До свидания, мама.
Я приоткрыл для неё дверь и сам вышел следом — провожаемый тяжёлым взглядом статс-дамы.
Глава 28
Вызов
Как я и предполагал, Кристина не ушла, а отправилась за мной.
— Готов спорить, ты специально выронила револьвер, — сказал я вполголоса.
Мы шли по коридору следом за торопящейся девушкой, которая то и дело оглядывалась, чтобы убедиться: мы не отстаём. Это было всё, что её беспокоило, к разговору она не прислушивалась.
— И зачем мне это? — фыркнула Кристина.
— Чтобы был повод похвастаться перед мамой.
— Ты… — Щёки её вспыхнули, в глазах, кажется, блеснули слёзы. Но Кристина взяла себя в руки чрезвычайно быстро. — Ты же видел, какая я на самом деле! Что за нелепые предположения?!
— Девчонки — всегда девчонки, — пожал я плечами. — Даже в Изнанке.
Подходящих слов Кристина от возмущения не нашла. Мечом, правда, в спину тоже не ударила — и на том спасибо. Она просто сердито запыхтела, а я… Я — задумался.
Несмотря на то, что с возмущением отмёл предположение Витмана, червячок сомнения в голове всё же остался. Если на секунду — хотя бы на крошечную долю секунды — допустить, что «дьяволом» был сам император… Тогда станет понятно, почему мы оказались в одном с ним помещении.