- Тони, ты мне ничего не говорил про монастырь Кармелиток!
- Правильно. Жозефина Богарне не рассказывала капитану Готару, что Девятое термидора встретила в тюрьме. Капитан Готар не знал того, что знаю я, специалист по французской истории. Вопрос: как ты это узнала?
- Сны... Мистика.
- В мистику я верю, - серьезно сказал профессор Энтони Сан-Джайст, выпьем за мистику!
* * *
...За мистику. За Элю. За Дженни. Профессор стремительно уходил в глухую несознанку. В этом состоянии он был очень мил и забавен. Ее домашний пес. Верит в мистику. Дженни в мистику не верила. По своему складу ума она искала логическое объяснение: почему она влюбилась в Тони? И сейчас, наблюдая за ним, она нашла разгадку. Разумеется, у Тони масса достоинств и прочее и прочее. Однако в Москве был заведующий кафедрой биологии, профессор Богомолов, высокий, стройный, с темными мешками под глазами, в летах, по которому вздыхали все студентки. В институте его звали "принцем Уэльским" за вежливость и английскую выправку. Дженни пыталась попасть к нему на кафедру, добилась собеседования. Увы, ее познания в области биологии сильного впечатления на "принца Уэльского" не произвели. Тогда Дженни решила взять крепость фронтальной атакой, тем более что ее отношения с 3.А. кончились, но резонанс этой связи еще приятно звучал в институтских стенах... А тут был провал, позор, стыдно вспоминать. Она сидела в унылой забегаловке, пила кофе с молоком, в стакане плавали пенки... В глазах Богомолова читалась ирония и то, что не она первая идет на штурм. С ледяной вежливостью Богомолов отбил ее разведку боем, показав, что ей рано претендовать на роль роковой женщины, она просто сопливая девчонка. Конечно, она постаралась это сразу забыть - инстинкт самосохранения, да, видно, это поражение с привкусом горькой обиды застряло в подкорке. И вот реванш! Профессор Сан-Джайст, улучшенный вариант "принца Уэльского", у ее ног (за ее столом, в ее постели), доверчив и беззащитен. Что же касается мистики (путаницы в именах - с кем все-таки был роман у капитана Жерома Готара: с Роз или Жозефиной?) - это Дженни выяснит в следующий раз.
Дженни специально задержалась в ванной, и, когда вошла в спальню, Тони тихо посапывал. Она легла, придвинулась к нему, обняла. Тони не реагировал. В глухой несознанке. Хоть приводи другого мужика. Дженни улыбнулась своим мыслям, А размышляла она вот о чем. В принципе, она не любила спать с мужиком в одной постели. Заниматься сексом - пожалуйста! Отработал - вали на другую кровать. Джек привык к ее причудам, уходил наверх. В кабинете стояла его койка. Правда, иногда вынужденные перемещения по квартире служили ему поводом для скандала. Сейчас все наоборот. Сексом не занимались (то, что было до ужина, - не считается, как будто в прошлом столетии), Тони давит храпака, а ей приятно и радостно, что он рядом, Тони рядом, он принадлежит ей. (Имущество, сделать инвентаризацию! Типичное мышление главы финансового отдела, с чем себя и поздравляем.) Кстати, о птичках. Об имуществе. Бог создал Еву из ребра Адама. Если бы Дженни могла выбирать, из чьего ребра вылепиться, то, конечно, из Тониного. Интересно, что ей придет в голову при дальнейшем исследовании этого маршрута? Сказать завтра Тони или профессор зазнается? Она встала, вышла в коридор, где были такие же высокие сводчатые потолки, как и в ее комнате, спустилась во двор и через ворота с каменным распятием - ворота не охранялись! - на парижскую улицу с булыжной мостовой. Она прекрасно узнавала эти места, "Ведь сны повторяются, Тони, мне хотелось быть вылепленной из твоего ребра, смешно, да? Вчера ты не был похож на себя, мне так понравилось", - но Тони, молодой офицер с длинными вьющимися волосами, взглянул на нее надменно, как профессор Богомолов, сказал какую-то гадость и исчез в ночи... Она кричала, звала, потом со злостью захлопнула дверь. "Ладно, так надо". В своем будуаре, сидя у зеркала, она наводила макияж. В дверь постучали. Появился хозяин, хитрый японец в белых чулках, малиновом камзоле с белым обшлагом. Треухую шапку он держал в руках. Как всегда, с умильной улыбкой он поцеловал ее голое плечо. "Поль, не приставай". - "Деточка, ты же умница, у тебя не голова, а филиал Уолл-стрита, нам нужно опять наскрести полмиллиона". - "Якимура, мне некогда, понимаете? Нет времени". Хозяин оглянулся и тревожно зашептал: "Солнышко, деточка, цветочек! Что ж ты, блядь, делаешь? Почему не едешь к мужу в Милан? Бонапарт в ярости, грозит бросить армию и примчаться в Париж. И накрылась тогда вся наша итальянская кампания".
- Мама! Мамочка! - Эля водила пальцами по ее щеке.
- Встаю, дочка. Дай мне еще три секунды. Раз, два, три. Видишь, мама как ванька-встанька. Хоп - и на ногах.
"Что-то мне такое диковинное снилось", - подумала Дженни в ванной. И не смогла вспомнить.
* * *
Пусть живет со мной, как на облаках. Без забот о завтрашнем дне. Наверно, он это заслужил. Что будет завтра? Никто не знает. Ни Господь Бог, ни Нечистая Сила, ни я, грешница. Кстати, я грешу уж тем, что называю Господа Бога по имени. У евреев такое панибратство не принято. Надо скромненько и почтительно: Г.Б. На моей родине аббревиатура Г.Б. имела определенный зловещий смысл. Парадокс русского языка. Улавливает ли профессор Сан-Джайст такие тонкости в "правдивом и могучем, великом и свободном"? Сия цитата ему ничего не скажет, боюсь, он даже не читал Тургенева. Тем не менее Г.Б. (небесный! неземная организация) видит: я прилагаю массу усилий, чтоб не влиять на ситуацию. Понимает ли это Тони? Ведь я еще ни разу не задала ему элементарных вопросов. Примитивных и естественных. Например: "Вы женаты, профессор?" Или: "Сколько вам лет?" Сколько бы ни было, но все эти годы он не порхал в безвоздушном пространстве. Такое невозможно в природе - где-то садился (с кем-то ложился) и кто-то его кормил ужином! Значит, вполне вероятно, что по странам и континентам разбросаны его жены и дети, которые начинают подумывать: почему, дескать, дорогой папаша и добропорядочный супруг подзастрял в Калифорнии? У меня чешется язык спросить его о множестве вещей, я прикусываю язык до крови, я не возникаю. Я лишь надеюсь, что Тони сам разберется в ситуации, определит мне в ней место и сделает соответствующие оргвыводы. И никто меня не обвинит, что я давила, нажимала на клавиши. Какой соблазн - нажать! Нет, никто и никогда. И учтите, герр профессор: геометрические фигуры, разные там любовные треугольники и квадраты я проходила с 3.А. Больше я их не кушаю. Если я в 26 лет знаю, что для меня главное, то вам, герр профессор, по возрасту положено хотя бы иногда открывать глаза. Все, Тони, я не возникаю. Г.Б. нам подарил уникальный шанс жить на сказочном облаке. Не прозевай его, Тоничка...
* * *
Момент для удара она выбрала удачно. У Тони кончились наличные, он ждал перевода, поэтому без всяких опасений зашел с Дженни в магазин готовой одежды. Он уже привык к тому, что Дженни по дороге с работы покупает себе или Эле какую-нибудь тряпку. В профессорской рассеянности он послушно топал за Дженни и не обращал внимания, что ее вдруг заинтересовал мужской ассортимент. Дженни набросала в тележку полдюжины рубашек, полотняные брюки и куртку, джинсовый костюм. Очнулся он от своих грез (Где он странствовал? По замку Фонтенбло, о котором рассказывал в машине?) в примерочной кабинке, естественно, попробовал поднять бунт на корабле, но Дженни дала залп из бортовых орудий:
- Мне надоело, что со мною рядом ходит огородное чучело. Ты небрежен в одежде. Твоя парижская мода середины 1968 года, майской революции и баррикадных боев с полицией, устарела. - (Она проглотила фразу: мол, если у тебя есть бабы во Франции, то хорошо бы им следить, как ты одеваешься.) - Я хочу, чтоб ты приобрел современный спортивный профиль. Деньги откуда? От товарища верблюда. Я получила премию. Свалились с неба. Тут сейчас дешевая распродажа. Фирменные рубашки продаются за гроши. Тоничка, пожалуйста, раз в жизни доставь мне удовольствие. Примерь. Я тебя смущаю своим присутствием? Правильно, я тебя никогда не видела... в трусах.