С удовольствием подержал нож в руке. Пальцы удобно охватывают рукоять. Лезвие длиной в две ширины ладони, отточено до остроты бритвы. Повращал нож между пальцами. Подкинул, поймал за лезвие. Ещё раз... за рукоять и снова за лезвие. Балансировка отличная.
Сергей никому не показывал нож, даже Дронычу. А Ритка не оценит. Не любит девочка оружие и страсть жениха к охоте не одобряет. Не нравится, что убивает, как она выражается, безобидных зверюшек. Ага. Медведь-шатун, например, безобидная зверюшка. Ха-ха три раза!
Захотелось взять нож в Бразилию. Надо поручить юридическому отделу оформить провоз через границу. Обычно на охоту ездит с номерным охотничьим ножом, вписанным в охотбилет. С ним и любимым «зауэром» два раза был в Африке. Исаев бросил взгляд на неприметный сейф. Внутри - изготовленный на заказ карабин. Сейчас решил взять подарок отца. Плохо, что насечка серебряная, могут счесть произведением искусства. Хотя вряд ли... рукоятка потёртая, ножны старенькие, вытертые... Ладно, пусть юристы займутся.
***
Марго выпорхнула из подъезда, на ходу доставая из сумочки ключи. Нажала кнопку сигналки. Красная «мазда 6» пискнула, два раза мигнули габариты. Девушка нырнула за руль. От бушевавшей ярости в замок зажигания попала только с третьего раза.
Вырулила на Кутузовский в сторону области. Обычно в начале первого ночи машин на проспекте много. Но сегодня - нет. Вдавила педаль в пол.
- Гад, сволочь! - ярость клокочет и рвётся наружу. - Охота ему важнее, чем я!
«Мазда» летит под сто сорок, ловко обходя немногочисленные попутки. На обочине рядом с полицейской машиной гаишник в светоотражающем жилете махнул жезлом. Марго выругалась и утопила педаль тормоза. Сработала антиблокировка, и «мазда» прижалась к обочине. До гаишника далеко. Ничего, сам подойдёт, не развалится! Бросила взгляд в зеркало. В глазах слёзы.
На крыше патрульной машины замигали синие и красные маячки. Через десяток секунд серый «форд» с синей полосой перегородил «мазде» дорогу. Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, и оттуда вылез худощавый гаишник. Марго опустила стекло.
- Добрый вечер. Инспектор дэпээс лейтенант Сизов. Ваши документы.
Рита смахнула непрошеную слезу. Они где-то в сумочке. Порылась и протянула полицейскому два кусочка пластика. Разговаривать совершенно не хочется. Инспектор изучил документы.
- Что ж вы, Маргарита Викторовна, правила дорожного движения игнорируете?
Марго промолчала, только хлюпнул нос. По щеке побежала слеза.
- У Вас что-то случилось? - в голосе гаишника послышалось участие.
- Нет, - огрызнулась Рита, смахнув слезу ладошкой, - всё в порядке. Сколько?
Сочувствие сразу улетучилось.
- Вы превысили скорость более чем на шестьдесят километров в час.
- Сколько? - у Марго уже кончается терпение.
- Лишение прав до шести месяцев. Прошу в патрульную машину.
В сумочке запиликало. Марго достала мобильник. Папа. Поинтересовался, где она. Ритка пожаловалась на гаишника и всю ментуру в целом.
- Вас, - протянула трубку лейтенанту.
Тот, казалось, слушал целую вечность. Рита снова смахнула слезу. Гаишник протянул мобилу с документами:
- Счастливого пути, - и, не удержавшись, добавил, - ваши личные проблемы, Маргарита Викторовна, не должны угрожать жизни других участников движения, - и направился к машине.
- Да пошёл ты! - прошипела вслед Марго.
Патрульный «форд» включил маячки и, пересёк двойную сплошную.
Девушка поднесла трубку к уху:
- Прошу, Марго, - голос отца серьёзен, - езжай аккуратней.
- Хорошо, - Рита отключилась.
«Мазда» рванула с места...
Дома, всё ещё злая, Марго закрылась в комнате. Отец постучал. Тишина. Постучал снова и, не дождавшись ответа, вошёл. Дочь в одежде лежит на неразобранной кровати. Неподвижный взгляд устремлён в потолок.
- Что случилось, дочек?
Нет ответа.
- С Серёжкой поругались?
Лёгкий кивок.
- Ну ничего, - погладил дочь по руке. - Милые бранятся, только тешатся.
- Тешатся?! - взорвалась Марго и резко села. - Это он надо мной тешится!
И рассказала всё-всё-всё. Что Сергей ею играет, что она ему не нужна, и охота для него важнее свадьбы, важнее её самой. И вообще, свадьбы не будет! Вот!
Когда дочка, наконец, выговорилась, Виктор Ильич мягко произнёс: