— В таком рискованном предприятии мы все-таки будем нуждаться в турках, — сказал он, и девушка, вскрикнув от радости, захлопала в ладони.
— Стой, кунаки! — Иван Саблинка остановил коня и огляделся. Они находились в глубочайшем каньоне, с нависающими с обеих сторон крутыми откосами, заросшими чахлыми елями. Среди разбросанных деревцев бил ключом и падал тонкой струйкой в маленький бассейн небольшой родник.
— Здесь, по крайней мере, есть вода, — буркнул есаул. — Расседлывайте.
Перед тем как утолить жажду, казаки, спешившись, сняли седла и вдоволь напоили лошадей. Уже несколько дней запорожцы шли по следу алжирцев, но, с тех пор, как, уйдя от берега, углубились в горы, они только один раз наткнулись на человеческое жилье: кучку лачуг среди скал, приютивших создания в неописуемых меховых душегрейках. Завидя чужеземцев, эти существа с воем побежали прятаться в глубокое ущелье; их уже дочиста ограбили алжирцы, и казакам с большим трудом удалось добыть корм для лошадей — для людей у местных жителей еды не оказалось.
Их седельные сумки, наполненные провиантом в деревне над ручьем, впадавшим в море, давно опустели. Корсары собрали столь обильный оброк с населения, что казакам, пришедшим после них, ничего не оставалось, как резать в пищу эти самые кожаные сумки.
Накануне казаки решили двигаться по следам алжирцев, надеясь подобраться к лагерю противника ночью, но при взошедшем молодом месяце в лабиринте ущелий, оврагов и скал запорожцы потеряли след и далее двигались наугад. На рассвете они нашли воду, но их лошади устали и нуждались в отдыхе и корме, а сами они поняли, что окончательно заблудились. И тем не менее никто ни словом не упрекнул Ивана, чья опрометчивость привела их к столь плачевному положению.
— Всем спать! — распорядился Иван. — Тогрух, Степан и Владимир — караулите первыми. Когда солнце поднимется над елями, разбудишь трех следующих. Я пойду разведаю, что это за ущелье.
Он зашагал вдоль каньона, перепрыгивая с камня на камень, и вскоре исчез из виду. Откосы с обеих сторон ущелья сменились утесами, круто поднимавшимися от каменистого ложа. Было тихо. И вдруг сердце Ивана подпрыгнуло от неожиданности: из-за камней выпрыгнул странный лохматый человек и остановился перед есаулом. Казак присвистнул, будто сабля просвистела в воздухе, и решился даже дотронуться до пришельца, благо последний был безоружен. Перед запорожцем стоял страшно тощий, похожий на гнома, человечек в меховой душегрейке. Его широко раскрытые глаза испуганно, но внимательно разглядывали каждую деталь снаряжения Ивана: кольчугу, широкие шаровары, рукояти пистолетов, подвешенных к шелковому поясу.
— О, мой бог! — воскликнул бродяга, отзываясь на приветствие казака. — Неужели кто-то из вольного братства отважился явиться в страну, которую держит в крепком кулаке Турция?
— Кто ты? — спросил Иван.
— Я сын царя Армении, — ответил тот со странной улыбкой. — Одно имя или другое, не все ли равно для чужеземца, так что зови меня Краль, это по-нашему король, царь. А что ты здесь делаешь?
— Что находится за этим ущельем? — не ответив, спросил Иван.
— За тем гребнем, что накрывает нижний конец каньона, лежит страшная путаница оврагов, ущелий и скал, и если вы их пройдете, то попадете в широкую долину, которая еще вчера была домом моего народа, а сегодня вся усеяна человеческими костями.
— Там есть еда?
— Ага. И смерть! Орда турок захватила долину.
Пока Иван раздумывал над услышанным, раздались быстрые тяжелые шаги и появился Тогрух.
— Эй! — Иван нахмурился. — Тебе было приказано стеречь кунаков, пока они спят.
— Парни слишком голодны, чтобы спать, — угрюмо ответил казак, подозрительно оглядывая армянина.
— Черт возьми, Тогрух! Что я им из воздуха наколдую баранину, что ли?! — зарычал вожак. — Пусть сосут лапу, пока не найдем деревню, чтобы добыть…
— Я могу проводить вас туда, где хватит еды на целый полк, — прервал их Краль.
— Не дразни меня, армянин, — нахмурился Иван, — ты сам только что сказал…
— Я не дразню, — воскликнул Краль, — это место недалеко отсюда, и оно неизвестно мусульманам. Там мои люди прячут еду, а я как раз шел туда, перед тем как тебя увидел.
Иван взглянул на Тогруха, который уже вытащил пистолет и взвел курок.