Желаю отдать тебе я кровь
Преступивших грань безвременья
Увязший во времени вихрь,
Вихрь летучий,
И вихрь недвижимый, несущий безвременье,
Ведущий сферу в забвенье!
Я свободен ото всех сомнений!
Я вечный странник, как и ты!
Ты вечный спутник мой!
Окутай меня волной сновидений!
В глазах Ахимаса потемнело, а комната, вокруг поплыла. Синие ночные краски стекли водопадом. Шатаясь, как во время шторма, он вроде бы дошел до кровати. А дальше ничего не было. Просто тьма.
Когда тьма отпустила Ахимаса, он слегка приоткрыл глаза. Та самая комната, и тело его, и ноги на месте, укрытые одеялом. Он поднял голову и его как льдом сковало от удиденного.
Всю площадь распахнутого настежь окна занимала огромная голова на немыслимо долгой шее, уходящей во тьму ночного неба. Лунный диск, как бы просвечивал, сквозь эту, не полностью материализованную голову. Глаз не было. А были черные, пустые глазницы. Они осматривали комнату в поисках Ахимаса. Трупная, полупрозрачная бледность покрывала лицо. Седые и растрепанные, долгие волосы, струились с головы сперва на подоконник, потом на пол, где и растекались. Губы скрывались в густой бороде, и нельзя было понять, что они выражали.
Голова, казалось, была неподвижна. Но и это было не так. Внимательно приглядевшись, Ахимас увидел, что она медленно поворачивается в его сторону. Движение было невообразимо, болезненно медленным. Для этого существа время текло по иным законам, созданным им самим. Наконец, движение прекратилось, и черные пятна глазниц, сквозь которые даже лунные лучи не в силах были пробиться, остановились на Ахимасе.
Голова, также неестественно медленно, в ином временном цикле открыла рот — еще одну беспросветную пропасть и, громким, басистым шёпотом, растягивая гласные, сказала: «Недрааа Саамихааа Чооон яяяахит».
Ахимас понял, что голова произнесла все наоборот. Голова тоже поняла свою ошибку.
— Тихая ночь, Ахимас Арден, — исправилась она и улыбнулась, черной, ротовой дырой.
— Гур Три ветра, — сказал Ахимас и удивился. Его голос стал странно осипшим, словно чужим. Долгая борода демона колыхалась в воздухе.
— Во истину, ночь безвременья! — сказал Ахимас и прислушался. Ни звука не было вокруг. Кто-то разом заглушил все скрипы, шорохи и существ живых.
— Услышал я твой зов, твою молитву, — сказал демон Гур Три ветра. — Чего ты хочешь? Неемааз в таадтоо вооотооог ооогеч и? И что готов отдать взамен? — сказала голова, открывая рот медленней, чем были произнесены эти слова.
— Ветер ночи, превратно понял ты меня, — ответил Ахимас
— А-а-а-ах — выдохнула голова. — Так что же?..
— Раствори одного из тех ничтожных, чье время ты и так пресечь желал.
— Давно уж не жажду я быстротечных душ.
— Но этот, один из ордена "Трех клинков".
— Вот что?.. Желаешь даровать мне кровь одного из тех, кто преступил грань безвременья? Ясно. Выходит, это не сделка… А-а-ах! — выдохнул демон Гур и Ахимаса обдало потоком ледяного воздуха.
— Так, где же он? Где тот, кто предназначен мне?
— Завтра утром будет в одном из местных домов.
— Время вечносферы, — поморщился ветер. — Нет власти моей вовремя оное. Тогда могу лишь созерцать, оплетать, а растворять я не могу. Но ведь ты знаешь, что сделать требуется, верно? Серой тьмой огня уснувшего, усей ты пол и символ ветра начертай, тогда приму твой дар, Ахимас Арден.
— Благодарю, властелин безвременья.
— Для иного человека ты стараешься, — проговорил демон Гур.
— И что, если так?
— А-а-ах… Но быть не может, что ты не хочешь ничего для себя? Не утаил ли ты желаний тайных? Я чувствую их… Желания… Быть может, алчешь преступить пространств и времени волну? Иль рано для того? А-а-ах…Верно… Рано… — сказал ветер грустно. — Сейчас, желаешь ты узнать где он… Тот, кого давно уж ищешь.
— И кого же я ищу?
— Ты ищешь брата.
— А ты действительно знаешь, где он? — спросил Ахимас.
— Знаю, верно.
— Что ты хочешь? Мою память? Часть моей жизни?
— Не в этот раз! О нет…
— Так что же?
— Еще не знаю…
— Демон Гур, вездесущий ветер ночи, не знает, чего он хочет?
— Не знаю… Верно. Того, не знаешь даже ты еще. Никто не знает. Не существует оного пока. Но будет однажды.
— Я не могу заключить с тобой сделку, не зная, чего ты от меня хочешь, ветер ночи.
— Просто верь мне…
— Вам демонам нет веры. Я-то уж знаю, что никогда вы не даете человеку того, что он искренне, и всем сердцем желает. Вы даете лишь подделку, иллюзию желаемого.
— Ах… Но я не демон… — обиженно сказал ночной ветер Гур.
— Ты властелин безвременья, я помню. Но даже это не меняет дела.
— Разве обманывал я тебя до сей волны? Я верный спутник твой! Ты так сам сказал! Всегда Онигия Оллания адепты верили… Верили мне! И ты, верил…
— Речь не шла о моем брате. И тогда ты знал чего хочешь.
— Выходит, ты отвергаешь мое предложение?
— Э-эх… — тут уж выдохнул Ахимас. — Я еще не решил…
Ночной ветер взглянул на Ахимаса и широко улыбнулся черной дырой рта!
— «Оняотсоп еонемерв есв»! Все временное постоянно, Ахимас Арденн. — До скорой встречи, — сказал он и понесся в далекую, звездную тьму вселенского океана Ол’ла.
Глава 6. В западне
Ахимас открыл глаза и увидел, что лежит на полу, вытянувшись в сторону кровати.
«Хоргов кал!» — выругался он и вскочил.
Болел правый бок, которым-то, он, видимо, и ударился об пол при падении. Ахимас подошёл и сел на так и нетронутую кровать. Он глянул в окно. Там далекая темносфера закатывалась за горизонт океана.
«Почему я очнулся на полу? И кровать не тронута? — спросил он сам себя. — Я же лежал на ней и физически чувствовал происходившее. А хотя да, все это было в кусочке иного измерения, кармане, так называемом подобии безвременья. И, видимо, наша встреча произошла только там, но не случилась в реальности».
Он поднялся с кровати и подошёл к тазику на столе, невесть, когда принесенным хозяином ночлежки. В отражении он увидел себя. Стриженого, выбритого, но за ночь приобретшего тёмные синяки под глазами.
«Демоны!» — сказал он раздражённо и умылся.
Окончив водные процедуры, Ахимас подошёл к окну, чтобы закрыть его и заметил странный тонкий блеск. На подоконнике лежала прядь седых волос. Он взял прядь в руку, но та бесследно растворилась, словно снег по весне. Он резко захлопнул створки окна и поспешно отошел.
«Не существует оного пока. Но будет однажды. Что он имел в виду?»
«Но пора бы собираться», — подумал он и достал из-под матраса «Флоазос ж-40». Ахимас снял с гвоздя и надел сюртук и вышел в прокуренный коридор. Наемник спустился по узкой скрипучей лесенке вниз, прошёл мимо спящего старика гостиница и вышел из ночлежки, «Под нетрезвой камбалой».
На улице, в стелившемся по земле утреннем тумане, его ждала пара уже знакомых ему пиратов. Толстый лысый Кротен, державший в руках топливную лампу, и эльф Ульхрюль. Он сидел на карачках и метал кортик в туманную землю.
Кротен прислонился к стене дома рядом, и скучающе наблюдал за товарищем. Лампа отбрасывала свет на его лицо, отчего он, вероятно, из-за бороды, был похож на Гура ночного ветра.
Ахимас обратился к нему:
— Вечно сиять!
Обернулись сразу оба пирата, и синхронно поприветствовали его:
Ульхрюль встал и засунул нож за пояс. Подошёл ближе, протянул Ахимасу руку и все тем же осипшим голосом представился:
— Меня зовут Ульхрюль.
— Очень приятно. Леонардо сказал, что я не говорю своего имени?
— Нет.
— Так вот, я его не говорю. Так что зови меня просто господин А.
— Господин А! — повторил Ульхрюль с насмешкой. — Тогда я мать Ол’ла.
— Скорей уж брюходера любитель, — Сказал Ахимас.
— Откуда ты сук… знаешь?
— Леонардо на двери бара повесил записку, — вмешался молчавший до сих пор Кротен. — Он велел тебе хряку, вернуть бочку. Но ты налакался словно…