— Так ведь то по телевидению, — мрачно произнес Роман.
— Да, конечно, — директор забарабанил по столу пальцами. — На телевидении это все гораздо проще… Они уже там поставили чуть ли не всю нашу классику…
— Вот именно, — вставил Роман.
— А вы, стало быть, хотите снять именно «Нос»?
— Да, — твердо ответил Роман. — Именно.
— Но у вас же, кажется, была другая заявка, — директор стал выдвигать ящики стола. — Что же там у вас было? Ах да, «Неточка Незванова». Так ведь?
— Так, — вынужден был признать Роман. — Но я передумал.
— А мне казалось, вы так хотели…
— Однако вы меня отговаривали, — напомнил Роман.
— Отговаривал, но… не настаивал на своем! — нашелся Сурин.
— Вот и сейчас не настаивайте, — произнес Роман. Это прозвучало не совсем вежливо, и при других обстоятельствах директор непременно попенял бы режиссеру за это. Но сейчас его, конечно, можно понять, этого Воронова… Все-таки единственная дочь пропала. А он еще находит в себе силы писать сценарии, планировать съемки… Это, пожалуй, заслуживает уважения.
— Это немного странно, — сказал Сурин. — Вы так быстро меняете планы… И произведения, признаться, выбираете одно другого хлеще. То «Неточка» эта, то теперь вот «Нос»…
— Что ж вы имеете против «Носа»? — тяжело усмехнулся Роман.
— Вообще-то ничего, — пожал плечами директор, — но, согласитесь, сочинение специфическое…
— Как и все великие сочинения, — сказал Роман.
— Может быть, вы и правы, — слегка улыбнулся Сурин. — Но знаете, — вдруг вспомнил он, — у нас ведь сейчас уже снимают Гоголя!
Роман нахмурился:
— Что, на «Мосфильме»?
— Да, я же говорю: у нас.
— И кто снимает?
— Какие-то начинающие, — махнул рукой директор. — Не помню фамилий. Их двое. Но идею протолкнул Пырьев. И сейчас им там, этим молодым, Птушко помогает…
— А какая картина?
— «Вий».
— Любопытно, — проговорил Роман. — Вы не находите, что «Вий» — еще более своеобразная вещь, нежели «Нос»?
Директор поморщился:
— Я бы так не сказал… «Вий» — это вроде «Ночи перед Рождеством». Видели ведь этот фильм Роу? Ну а куда один наш сказочник, туда и другой: я имею в виду Птушко…
— Это все понятно, — нетерпеливо перебил Роман. — Но «Нос» в любом случае далек от сказочных повестей Гоголя… Это петербургская повесть, сатирическая.
— Сатира, сами знаете, у нас не особо приветствуется, — вздохнул Сурин.
— Что — даже сатира, которой чуть не двести лет в обед?
— Вот если бы вы взялись за «Женитьбу», — уклончиво отвечал директор. — «Ревизор» у нас уже есть, хорошо бы еще «Женитьбу»…
— Я хочу ставить только «Нос», — недрогнувшим голосом сказал Роман. — Вот уже и сценарий есть…
— Э-эх, — протянул Сурин. — Навалились вы на меня все… Эти двое «Вия» снимают, Алов с Наумовым — «Скверный анекдот», тоже вещица та еще… А теперь вы с «Носом»!
— Спрос советского зрителя на экранизированную классику необычайно велик, — почти издевательски произнес Роман.
— Возможно, — сухо сказал директор. — И все-таки, голубчик, повременили бы вы с «Носом»… По крайней мере, до той поры, пока не выйдут «Вий» и «Анекдот» этот самый… Поглядим заодно, так ли советский зритель жаждет видеть подобное кино…
— «Нос» я сниму еще раньше, — заверил Роман. — У меня все готово.
— Да, сценарий, вижу, готов, — директор поднял и опустил на стол папку. — И не сомневаюсь, что сценарий хороший…
— Не сомневайтесь. Но у меня готово и все остальное. Съемочная группа. Декорации будут построены в один миг — я уже обсуждал это со своим художником…
— Что-то вы как-то слишком торопитесь, — растерянно отозвался Сурин.
— Я был уверен, что вы мне не откажете…
— И все-таки вы поторопились. Вы бы сначала зашли ко мне, а уж потом…
— Поймите, я полагал, что юбилей Гоголя, к которому я планирую закончить картину, сам по себе снимает все вопросы.
— А у Гоголя юбилей? — осекся директор.
— Да, осенью, — не моргнув глазом, солгал Роман. — Сто пятьдесят лет.
— Вот, значит, как, — хмыкнул Сурин. — Ну что ж, надо подумать…
— Чего же думать? — негромко возразил Роман. — Пора действовать. Иначе к юбилею не успеем.
Директор усмехнулся:
— Вы что же, Роман Родионыч, хотите выпустить свой «Нос» именно в день гоголевского стопятидесятилетия?
— Да.
— А когда оно?
— Двадцать пятого сентября, — вновь солгал Роман. Он был вынужден пойти на этот риск, предпочитая не задумываться о том, что будет, когда его разоблачат.